Главная Кино-Интервью Брюс Робинсон: «Никто на площадке не притрагивался к рому»

Брюс Робинсон: «Никто на площадке не притрагивался к рому»

E-mail Печать PDF
Помнит ли кто-то из вас фильм Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта»? Так вот, Брюс Робинсон, режиссер ленты «Ромовый дневник», там играл роль Бенволио. Помните его улыбку? Сейчас она точь-в-точь такая же, как и все те «сто лет назад».

У Брюса жизнь в кинобизнесе сложилась совсем не так, как у большинства из тех, с кем мы вам часто предлагаем интервью. Робинсон не стал большим актером, чье лицо вы могли бы узнавать на улице. Не стал он и большим постановщиком, чьи работы вы бы с нетерпением ожидали. Однако, по правде говоря, именно его режиссерские проекты впечатлили Джонни Деппа и повлияли на решение звезды пригласить Брюса в картину «Ромовый дневник» в качестве постановщика.

Впрочем, думается, лучше предоставить слово самому Брюсу Робинсону, с которым КиноПоиск встречался совсем недавно в Лос-Анджелесе.



— Как Джонни удалось убедить тебя вернуться в режиссуру? Он говорил, что ты был первым и единственным претендентом на кресло постановщика.

— Это поразительно, конечно. Знаешь, мне не повезло в кинематографе. Я ведь все-таки больше сценарист, чем режиссер. У меня не было ни малейшего желания возвращаться в режиссуру, и я держал обещание, данное себе, наверное, в 1993 году — целых семнадцать лет. Ровно до тех пор, пока Джонни не прислал мне эту книгу. Я тогда был с семьей в Испании, но Джонни меня разыскал-таки и позвонил: «Ты читал „Ромовый дневник“?» Я был краток: «Нет». Хотя на самом деле я в какой-то степени был почитателем Хантера С. Томпсона. Джонни прислал мне книгу, и я решил, что он предлагает мне написать по ней сценарий. Это то, чем я зарабатываю на жизнь, — пишу сценарии. Ну что ж, сказал я себе, напишу ему сценарий. И написал. Джонни позвонил опять и сказал, что я должен снять этот фильм. Меня это заявление изрядно травмировало (улыбается), и я сказал ему, что больше не снимаю, не хочу этим заниматься, не мое это. «Нет, снимаешь. Снимешь, во всяком случае, этот фильм». И это мне говорит мировая звезда первой величины! Такая уверенность во мне не могла не подкупить, и я подумал: «А хрена ли! Мне 65 лет! Почему бы и нет!» Вот так я вернулся к режиссуре.

"Непоколебимая уверенность Джонни в моих силах заставила меня согласиться на предложение"


— Как ты себя чувствовал опять в этой роли?

— Ты знаешь, это все равно что езда на велосипеде или плавание. Ты это либо умеешь, либо нет. Кстати, плавать я не умею. Значит, в моем случае это было то же самое, что снова сесть на велосипед. Непоколебимая уверенность Джонни в моих силах заставила меня уступить и согласиться на предложение. В любом случае, думал я, ты теряешь куда больше, чем я, мистер Депп. Я, конечно, могу считать себя поклонником Хантера С. Томпсона, но когда я прочитал эту книгу… Понимаешь, это ведь книга молодого человека. Сколько ему было, когда он это написал? В ней множество структурных проблем. Разумеется, подойдя к ней с точки зрения моей профессии, я прочитал ее дважды и выбросил. Не буквально, конечно, но я больше не взглянул на нее, подумав, что Хантер и Джонни оба хотели меня для режиссуры только потому, что оба они были поклонниками моего первого фильма, который я сделал много лет назад в Англии. И у меня схожий с Хантером жаргон — своего рода комическая ярость. Я очень зол на многие вещи, происходящие на планете, и если бы я не был писателем, то, наверное, однажды обнаружил бы себя где-нибудь с «калашниковым» в руках. Понимаешь, о чем я?

— В чем выражается эта злость? В активном протесте?

Когда-то давно я даже в тюрьме побывал за то, что в моей голове постоянно есть место чему-то запретному. Я ненавижу насилие и никогда не смог бы стать храбрецом или активистом любого сорта. Но я, как и Хантер, очень-очень зол на то, что происходит вокруг. Многое меня, как и Хантера, приводит в ярость, и оба мы нашли выход нашему гневу на бумаге, в словах.

— Процесс адаптации этой книги был простым или пришлось поработать над этим?

— В самом начале было очень трудно. Я же прочитал книгу дважды и не смог увидеть в ней фильм до тех пор, пока меня не осенило. Это же было очевидно, но я не сразу сообразил, что сделал Хантер! Он просто разделил себя на двух человек — Йемона и Кемпа. У него в книге два главных героя. И это выглядит довольно просто, когда ты понимаешь, в чем же дело, но на самом деле все это совсем не так просто. Я все время думал, как смогу это показать, я ведь пишу для Джонни. А потом мне пришло в голову, что Джонни просто должен разделить и себя надвое! Как только я это понял, писать стало значительно легче. А, да что я говорю! И кому?! Ты ведь тоже пишешь и знаешь, что это просто кошмарная работа — писать!



— Как складывались у тебя отношения с другими актерами? Они помогали или мешали, предлагая импровизировать?

— Я люблю актеров, я их понимаю и знаю, как трудно быть актером, хотя сам не хотел бы опять влезть в эту шкуру. Мне очень нравится быть в актерской среде, но я терпеть не могу импровизации, я кровью потею над каждым словом, когда пишу диалоги. Как я работаю с актерами? Смотри, я сижу часами, выстраивая ритм каждой сцены, и, если ты не можешь сказать то, что написано в сценарии или тебе что-то в этом не нравится, дай мне знать, и мы это обсудим и придем к какому-то компромиссу. Все актеры у меня учат свои роли, включая Джонни, и никто не жаловался. Это профессионализм.

— Меня очень впечатлил Джованни Рибизи. Это его трактовка Моберга или твоя? Или вы нашли такого занятного Моберга вместе?

— Как тебе сказать, мы вообще-то рисковали с Джованни. Он был великолепен, конечно. Прекрасный актер. Но ты знаешь, когда я работаю, то всегда использую такой эпитет для определения сделанного. Фред Астер сказал: «Если работа заметна, значит ты работал недостаточно». И это мой принцип как режиссера и сценариста. Все, что мы делаем, должно выглядеть естественно, легко и нормально, и это требует огромного количества серьезной работы. Джованни зациклился на этой гнусавости и приводил меня в ярость иногда. Со мной уже, не перед камерой, ты ведь можешь разговаривать нормально?! А мне он свое гнусавит: «Я тебе не нравлюсь, приятель?» (Смеется.) Хотя я понимаю, что он отличный актер.

"Все, что мы делаем, должно выглядеть естественно и легко"


— В фильме все герои пьяны практически постоянно. Это как-то выплескивалось в реальность?

— О, конечно же, нет. Никто на площадке не притрагивался к алкоголю, так как рабочий день был длинным. Джонни и я, мы поклонники хорошего красного вина, но мы заключили договор перед началом, что на площадке ничего этого не будет. Фильм наш относительно недорогой, небольшой фильм, нестудийный. У нас не было 150 миллионов долларов, чтобы работать с комфортом. У нас было около 45 миллионов, и нам нужно было в эту сумму уложиться. Если же ты принимаешь в течение дня — за обедом, скажем — бокал красного вина или рома, то ты не продержишься целый день в тех условиях, понимаешь? Там было жарко, очень жарко и влажно. И когда ты работаешь с шести утра до полуночи, то алкоголь не самый лучший способ утолить жажду.

— Как долго вы снимали?

— В общей сложности 50 дней. Большинство полнометражных фильмов сейчас снимают за 75–100 дней, так что мы работали очень быстро, поэтому у нас не было времени на всякие глупости.

— Можно ли сказать, что ты вернулся в кино как режиссер с этим фильмом?

— Я получил удовольствие от работы, но я все-таки в большей степени сценарист, писатель. Это то, что я делаю давно и хорошо. Я написал больше сорока сценариев. Правда, мало что из этого было снято, а те два-три, что сняли, лучше бы и не трогали. Мне нравится процесс съемки фильма, я люблю актеров и люблю находиться рядом с ними. Знаешь, я написал роман несколько лет назад, адаптировал его в сценарий, и если смогу его продать, то постараюсь сам и снять. Если не получится, то вернусь к себе на ферму и буду продолжать писать.



— Фильм производит впечатление целого, несмотря на то, что выглядит местами как лоскутное одеяло. Это было сделано намеренно?

— Я не хотел, чтобы история имела структуру последовательного рассказа, когда совершенно очевидно, что произойдет дальше. Я совершенно сознательно пытался обмануть ожидания зрителей. Предложить им одно, а показать другое. Наш фильм — это не дословная экранизация книги, я использовал другой подход.

— Это решение было заложено уже в сценарии или какие-то решения принимались на месте?

— Нет, сценарий — это все. Хичкок говорил, что для создания успешного фильма тебе необходимы три вещи: хороший сценарий, хороший сценарий и хороший сценарий. Все было подготовлено, обсуждено и согласовано до того, как мы приступили к собственно съемкам. По ходу изменений почти не было, разве что небольшие детали там и сям. Так что все заложено в сценарии, да. В этом смысле работа над сценарием приносит удовольствие пополам с болью. (Смеется.) Этот сценарий был трудным для меня, потому что мне хотелось написать большую часть фильма как комедию с любовью и надеждой. Ты видела фильм?

— Да.

— И как зрители реагировали?

— Ну, мы не совсем зрители, по большому счету там были только журналисты, но реагировали правильно, я бы сказала, смеялись там, где это было задумано.

— Замечательно, я очень надеялся на это. А какое у тебя сложилось впечатление?

— Мы обычно не говорим свое мнение о фильме режиссеру.

— Почему?

— Режиссеры — особенно ранимые создания, они только делают вид, что толстокожие. Мы стараемся не ранить их самолюбие при личной встрече.

— (Смеется.) О! Очень мило с вашей стороны. Вы даете им знать об этом позже, в своих статьях. Мое самолюбие писателя можно назвать чувствительным, а режиссерское, м-м-м, уже нет. Я бы хотел сделать еще фильм, но если кто-то мне бы сказал, предложив выбор: ты больше не сможешь писать, а только снимать фильмы как режиссер, или ты не можешь снимать больше, а только писать. Не снимать больше?! Да и хрен с ним, сказал бы я. Но услышать от кого бы то ни было, что я не смогу больше писать, — это было бы самым ужасным известием для меня.

"Когда ты работаешь с шести утра до полуночи, алкоголь не самый лучший способ утолить жажду"


— Ты упомянул, что большинство твоих сценариев не стали фильмами. Тогда почему бы тебе самому не снять что-то из них?

— Наверное, это прозвучит ужасно, но мне совершенно безразлично, станут они фильмами или нет. Я пишу сценарии, чтобы оплачивать мои счета. За них прилично платят, знаешь. Я не знаю, почему они их покупают, а потом кладут в ящик стола. Это не мое дело. Я свое дело уже сделал, получил за него вознаграждение и приступил к следующему.

— Мне было бы немножко досадно... Все-таки если тебе есть что сказать, а никто об этом так и не узнает…

— (Почти упрямо мотнув головой) А мне все равно. Я написал 46 сценариев, и мне за них заплатили. И я продолжаю писать. Я маме записку не напишу без оплаты. (Смеется.) Понимаешь, у сценаристов трудная доля, в какой-то степени мы как проститутки…

— Мне трудно согласиться с этим.

— Нет, ты послушай, вот тебе звонят и говорят: мы платим тебе полмиллиона долларов, напиши нам вот такой-то сценарий. Если ты писатель-романист, тебе предложат небольшой аванс в издательстве и заверят, что ты получишь больше при успехе книги у читателей. Тут как бы все справедливо получается, тут слово за читателем и твоим талантом. Если же ты сценарист, то тебе платят прилично независимо от того, снимут по твоему сценарию фильм или нет. В этом смысле ты выглядишь как проститутка — тебе платят только за услугу.




— Это, должно быть, ужасно неприятно.

— Моя жизнь была цепью разочарований, знаешь. Я чувствую, что где-то сделал ошибку и свернул не на ту дорогу. Меня иногда спрашивают: «Почему ты продолжаешь писать эти сценарии?» Чтобы мои дети сказали после моей смерти: «Это то, чем занимался наш отец, — писал сценарии». Среди написанных мною сценариев есть несколько действительно очень хороших работ, по моему мнению, но я знаю, что их никогда не запустят в производство. Последние двадцать лет я только и делал, что писал сценарии, но ни один из них не попал на экран. Такова жизнь. (Произносит это по-французски.)

Было грустно расставаться на этой печальной ноте, и я пожалела, что затронула эту, судя по ответам, больную тему. Однако, слегка поразмыслив, пришла к выводу, что жалеть человека, которого Джонни Депп и Хантер С. Томпсон выбрали в качестве режиссера для их очень личного проекта, было бы по меньшей мере глупо. При успехе или неудаче фильма Джонни Депп останется другом Брюсу Робинсону, так что сожаления мои неуместны. Я выразила абсолютно искреннее пожелание режиссеру в исполнении его желания сделать фильм по собственному сценарию. «Желающий ищет возможности, а нежелающий — оправдания», — сказала я напоследок Брюсу мою любимую поговорку. Режиссеру она очень понравилась, и он пообещал ее запомнить.