Клубы, рестораны, развлекательные центры

На российские экраны выходит комедия «Убить Боно» — своеобразный антибайопик про злоключения двух братьев МакКормик, которые учились с U2 в одной школе и хотели стать популярнее их. Вернее, затмить U2 больше всего хотел один из них, Нил МакКормик (его играет вечный принц Каспиан Бен Барнс), а второй, простодушный Иван (в исполнении Роберта Шиэна, просто не знал, что именно его-то больше всего ребята из U2 и хотели видеть в своих рядах. Кроме собственно злоключений братьев МакКормик, на экране проносится краткая история не только U2, но и главные вехи развития современной британской сцены.

Недавно КиноПоиск пообщался с режиссером ленты Ником Хэммом и задал ему несколько вопросов о фильме.

— Ник, что тебя побудило экранизировать именно эту историю?


— Я прочитал книгу Нила МакКормика, в которой он рассказывал о том, как в 80-х пытался заниматься музыкальным бизнесом в Лондоне. Саму книгу я прочитал довольно давно и с тех пор горел желанием перенести маккормиковскую историю на экран. Прежде всего, потому что это хорошая, интересная и понятная многим история. Во-вторых, это вроде как рассказ от первого лица о том, как люди постоянно терпят неудачи в музыкальном бизнесе, но при этом не теряют надежды на успех. Часто удача сама идет в руки, но почему-то ускользает в самый последний момент. И вот мне показалось, что рассказ об идеальных неудачниках может хорошо выглядеть на экране. Сам посуди: из жизненной в общем-то трагедии может получиться неплохая комедия о том, как можно умудриться постоянно принимать неправильные решения и вообще клинически ошибаться в суждениях практически обо всем. Кроме того, мне очень хотелось использовать в фильме музыку того времени — моя слабость, знаешь ли. Так вот, я решил, что «комедия поражений» в сочетании с классной музыкой — это отличная комбинация.

— Но ведь рассказ МакКормика при этом изобилует множеством вымышленных деталей, если не ошибаюсь?

— Верно. Кроме того, что сам Нил что-то придумал, что-то приукрасил, что-то приврал, мы и сами, когда писали сценарий, какие-то вещи тоже охудожествили. Но — хочу обратить на это особое внимание — при этом большинство фактов и событий в фильме все равно реальные. Например, история зарождения группы U2, да и вообще сама тема U2-школьников у нас без прикрас. Мы даже их настоящую песню «Street Mission» использовали. К слову, в фильме мы вообще использовали много историй, сюжетов и фактов, которые уже вписаны в мировую историю рок-н-ролла. В особо важных исторических моментах мы старались соблюсти почти документальную точность пересказа событий и по возможности избежать вкрапления наших собственных интерпретаций, в менее значимых моментах мы немножко подгоняли историю под жанровые рамки и целостность повествования. Но вот школьный период у нас выглядит ровно так, как о нем рассказывали сами его участники. Рассказ о поездке в большой город изменен так, чтобы он был похож на смешную историю — некоторые детали в нем вымышлены. Скажу больше, лондонский период, по-моему, по тому, как он описан, вообще больше похож на беллетристику — эдакий палп-фикшн.

— Но при этом все имена — например, имена продюсеров — реальные же?

— Да, все имена продюсеров настоящие.

— Формат рассказа довольно необычен для биографического кино. Ему бы больше подошло определение «антибайопик».

—
Ага. Потому что главный герой — он как бы антигерой, если его оценивать по киностандартам. Он не тот, кому сопереживают зрители с самого начала. То есть раз он главный персонаж фильма, мы за него в конце концов начинаем переживать и ждать, когда же у него все получится. Но, знаете, работа над историей про антигероя строится немного по другим канонам. Обычно антигерой — второстепенный персонаж, который нужен для баланса, и мы не привыкли следить за его развитием. При этом если персонаж тебе нравится, это вроде как противоречит принятой в кино типологизации персонажей, по которой антигерой на то и «анти», чтобы не нравиться. И вот если актер, который аудитории нравится, играет персонажа, который по сути отрицательный, тут может возникнуть проблема с тем, как его воспримет зритель. Так что да, выходит, что это антибайопик. Мне нравится это определение.

— Англоговорящему зрителю или любителю рок-музыки будут понятны нюансы истории — начиная от исторических моментов, заканчивая бытовыми, не говоря уже о том, что как комедия фильм, на мой взгляд, универсален. На твой взгляд, как фильм воспримут те, кто и U2 не особо любит, да и в музыкальной истории не очень разбирается, особенно в истории британской сцены 80-х?

— Мне кажется, что у «Убить Боно» основная зрительская аудитория — это молодежь, поэтому проблемы непонимания контекста тут по идее не должно быть — рок-музыка все-таки является частью молодежной субкультуры, как ни крути. И вот я более чем уверен, что молодые зрители все узнают и все правильно поймут, потому что большинство исполнителей 80-х до сих пор на сцене. А то, что время действия фильма — конец 70-х и 80-е, не так уж и важно для понимания контекста самого фильма. Это просто время действия — и все. Хуже будет, если зрители не будут ничего знать про музыку, но это маловероятно. И потом исторические детали в принципе тут не настолько существенны, насколько важно само по себе путешествие двух братьев за музыкальной Синей птицей, их отношения друг с другом, как они вместе переживают то, что с ними происходит, и как они пытаются двигаться дальше. Мне кажется, молодым зрителям понравится музыка, понравится мир 80-х, даже если они могут его не помнить или вовсе не знать.

— Некоторые сцены не столько про музыку, которая в них звучит, сколько по духу, по атмосфере сняты так, как будто ты сам был музыкантом и не понаслышке знаешь о том, как они живут.

—
Да нет, что ты! Не был я музыкантом! Хотел бы, но, к сожалению, нет. Никогда я музыкантом не был. На самом деле я основывался на записях Ника, который, на мой взгляд, достаточно подробно описал, как выглядят люди, которые искренне пытаются добиться успеха на музыкальном поприще, пытаются творить, меняться вместе с модой. Мне самому это очень нравится, да и музыкой я тоже постоянно окружен. И вот в фильме я попробовал провести зрителя через относительно краткую, но все же эпоху развития музыки, когда группа могла начать с панк-рока, потом в начале 80-х развернуться и сменить пост-панк на обычный рок, потом — на нью-вейв. К стилистическим изменениям группы братьев МакКормик мы подошли очень внимательно — вплоть до того что специально написали такие песни, которые звучали бы как популярные в то время, но которые специально звучали так, что им не хватало какого-то нюанса, какой-то детали, для того чтобы стать популярными по-настоящему.

— То есть песни для фильма были специально написаны и сыграны?

— Конечно! Стихи мы взяли оригинальные, маккормиковские, только немного их подредактировали и перекомпилировали, а новые аранжировки для песен нам придумал композитор Джо Эко. Так что можно сказать, что мы объединили оригинальную музыку с современной, нашей. Но помимо этого мы использовали оригинальную песню U2 «Street Mission», которую группа записала, когда она еще называлась The Hype, но ни разу не издавала. Нам эта песня помогла показать, что и до того, как стать U2, команда была хороша и какой вообще она была в самом начале пути. U2 эту песню так ни в один альбом и не поставили, но, по-моему, она вполне достойная.

— Боно и Нил МакКормик уже фильм видели?

— Нил МакКормик уже несколько раз фильм пересматривал, U2 тоже уже видели фильм. Им понравилось.

— Ник, вопрос, немного отвлеченный от фильма. Что вас все время толкает снимать кино? Что вдохновляет?

— Мне кажется, что я люблю снимать кино, потому что мне нравится рассказывать разные истории. Всегда нравилось, сколько себя помню: и в юности, и когда был театральным режиссером. Так что можно сказать, что я всю жизнь что-нибудь да рассказываю. Хотел бы я еще что-нибудь уметь.

— То есть жанр — это уже что-то второстепенное для истории, а важнее всего сюжет?

—
Ну да. Вообще для меня главное — чтобы история была оригинальной. Или хотя бы показывала привычные вещи в непривычном ракурсе или необычным способом. Ведь по сути фильмы с похожими историями, снятые традиционными методами, — в сущности один и тот же фильм. Даже разные фильмы, но с похожей идеологией, тоже похожи. Если говорить об «Убить Боно», то новой — и для зрителя, и для меня самого — была попытка рассказать не об успехе, а о поражении, каким оно может быть... неоднозначным, смешным, человеческим, что ли. Этим мне понравилась история МакКормика: она и смешная, и при этом ужасно грустная, совершенно человеческая, несмотря на то, что отчасти рассказывает о полубогах поп-музыки, которыми по сути стали U2. Нил МакКормик как персонаж порой ведет себя противоречиво: он то старается найти свою уникальность, то истерично начинает копировать все самое модное.

— Есть в его методе что-нибудь вам близкое?

— Я, наверное, как и многие, когда смотрю чьи-нибудь работы, очень хочу исправить то, что вижу. Иногда, наоборот, восхищаюсь тем, как работает то один, то другой. Но когда речь заходит о собственной работе, то тут особо не покопируешь — ты не можешь притвориться кем-то другим, поэтому твоя работа — это, так или иначе, отражение того, кто ты есть. Когда ты рассказываешь историю, ты рассказываешь ее так, как ты понимаешь и видишь. Ты уделяешь время сюжету, работаешь с персонажами, с тем, кто они, как себя ведут. Все остальное по большому счету уже зависит от самого процесса съемки твоего рассказа, потому что ты, когда готовишься, продумываешь, какой тон будет у истории, на что ты будешь обращать внимание, какие средства и методы ты будешь использовать для того, чтобы рассказать историю так, чтобы она была именно твоей — неважно, смешной, страшной или грустной, быстрой или медленной. Ты подбираешь к фильму все, что требует история, которую тебе предстоит воплотить на экране. Все решения, которые ты принимаешь как режиссер и от которых зависит, состоится картина или нет, — твои собственные. И вот как тут можно кому-то подражать, когда ты своей головой отвечаешь за продукт, в создании которого участвуешь далеко не один ты!

— Совокупный опыт работы в театре, на телевидении и в кино научил вас чему-то особенному? Чем уже можете с молодежью поделиться?

—
Прежде всего, нужно научиться выживать. И самое главное и, возможно, трудное, с чем приходится сталкиваться любому кинематографисту, желающему рассказать миру свою историю — неважно, в России ты, в Америке или в Англии, — это уметь выживать, быть в игре, быть частью тусовки и знать, что есть что и кто есть кто в твоем мире, в твоей индустрии. Тебе нужно научиться считать. Потому что, какой бы хорошей ни была твоя история, денег на кино всегда не хватает, найти их сложно, а кинопроизводство — процесс долгий, сложный и не всегда окупаемый. В этой индустрии трудно работать, но, если у тебя есть свое видение, свои идеи, тебе нужно их разрабатывать и пробовать реализовывать так, чтобы при этом выжить. Нельзя стоять на месте. Нужно все время учиться. При этом будь готов, что ты все время будешь чувствовать, что тебе все время не хватает того, что ты знаешь, и вообще что ты не знаешь главного — с чего начать. Так вот, это на самом деле не главное. Неважно, с чего начинать. Иногда даже неважно, что у тебя не хватает какого-то материала, потому что если при этом ты уже стоишь за включенной камерой — управляй и снимай. Часто бывает так, что весь съемочный процесс — это торг, манипуляции, компромиссы. Это нормально для кино. Со временем ты научишься этому торгу. Без этого ты просто не продвинешься, поэтому хороший режиссер — это хороший продавец и хороший переговорщик.

— Кстати, о переговорах. Трудно было деньги на фильм найти?

— И да, и нет. Вообще найти денег на независимый фильм — это целое приключение, трудное, долгое и опасное. С «Убить Боно» пришлось пообщаться с каким-то безумным количеством людей, совершенно разных и с разной степенью адекватного понимания ситуации... Потребовалось приличное количество времени, прежде чем мы нашли всю нужную нам сумму. Но в целом поиск инвесторов был ужасно утомительным, потому что кто-то требовал бесконечных деталей, а кто-то соглашался сразу, кто-то давал много денег, а кто-то — мало. Но мы старались. В целом это относительно не сложная механическая часть работы. В любом случае когда-то настает день, когда вся эта махина двигается с места и процесс запускается... Успел на этот поезд — сделал фильм. Не успел — не сделал. Знаете, сейчас в Англии стало сложнее снимать кино. Обычно часть производственного бюджета субсидируется государством, но сейчас господдержка сведена к минимуму. Но мы как-то крутимся.

— А имя Боно как-то фильму помогало?

—
Знаете, в большинстве случаев только мешало. Когда мы искали инвесторов, большинство потенциальных партнеров воспринимало фильм как фильм про U2, и, когда они слышали, что, собственно, сама группа в фильме сниматься не будет, часто требовали, чтобы за их деньги мы все-таки обеспечили участие группы в фильме, а бывало, отказывались финансировать фильм, потому что в нем Боно не только не убивали, но его там вообще не должно было быть... И вот никак им было не объяснить, что персонаж Боно намного моложе Боно нынешнего, что вообще мы не хотели давления на съемочную группу, которое обязательно возникло, если бы группа приняла участие в съемках. В общем, иногда имя Боно помогало, конечно, но чаще всего оно приводило к разным недоразумениям.

— Зато теперь, наверное, те, кто отказался вам помогать, локти кусают...

— Ну, я надеюсь.