Ей 53, она удивительно красива и не боится стареть. Уверена, что американки чрезмерно зациклены на сохранении собственной молодости, а европейские женщины относятся к этому проще. А возможно, Кароль просто устала от этого бремени красоты, которое ей приходится нести всю жизнь (не зря она говорит, что героиня фильма «Слишком красивая для тебя» ей наиболее близка), а поэтому приближающуюся старость воспринимает как некое избавление. Как бы то ни было, в Новосибирске она у всех вызывала восторг. Казалось, что люди даже расступаются перед ней с почтением, а пару веков назад просто падали бы на колени.
Конечно, я была готова слушать ее хоть целый день, у меня даже хватило бы вопросов и тем для такой длительной беседы, но мы были ограничены во времени. К Кароль выстроилась живая журналистская очередь и она была приветлива и мила с каждым, как и подобает истинной королеве.
Вы уже не в первый раз в Сибири, имеете о ней представление. Есть что-то, чего вы ждете?
— Я хотела бы увидеть (загибает пальцы) волка, тигра и медведя. Именно поэтому до Красноярская я поеду на поезде по транссибирской магистрали. Тигров, конечно, не увижу, но, может, хоть волков?
— Вы думаете, они будут вас встречать?
— Встречать-то, конечно, не будут. Но вдруг, когда мы будем проезжать по сельской местности, хоть один из них покажется? У меня в Париже есть друг, один из самых уважаемых в мире специалистов по крупным хищникам – тиграм и волкам. Когда человек любит шоколад, пределом его мечтаний становится поход на шоколадную фабрику. А когда кто-то так увлечен хищниками, Сибирь для него превращается в райское место, сказку. Друг этот вообще-то философ, но специализируется на крупных хищниках.
— Друг еще со времен Сорбонны?
— Нет, он моложе меня.
— Вы согласились быть президентом фестиваля «Французское кино сегодня», какое значение он имеет для вас?
— Во-первых, прекрасно то, что мы приезжаем сюда для того, чтобы показать наши фильмы, встретиться с вами, поговорить, просуществовать некоторое время в одном времени и пространстве. Во-вторых, когда ты возвращаешься в Париж, то можешь рассказать всем, что Сибирь – это не волшебная страна, не сон и не выдумка, а нечто реальное, что здесь есть люди, есть культура: театры, кино, музыка. Четыре года назад я была в новосибирском оперном театре, к сожалению, не на спектакле, мне просто показывали здание. А этим летом в Париж приезжала балетная труппа этого театра, конечно, я пошла на один из спектаклей и была единственной среди своих знакомых, кто мог сказать: «А я знаю, что такое Сибирь, я там была!»
— В Москве вы тоже наверняка бывали много раз.
— Да. Больше десяти раз.
— Как впечатления?
— Красивый город.
— Многие жалуются, что они там себя некомфортно чувствуют.
— Почему?
— Пробки, атмосфера, отсутствие солнца, злые люди.
— Не знаю, я ничего этого не заметила, у меня сложилось совершенно другое впечатление. Может быть, дело в том, что, когда выезжаешь за границу, ожидаешь скорее позитивных ощущений и эмоций, ведь это знакомство с чем-то новым. И Россия прекрасна, это не пустой комплимент, это правда. Русские очень гостеприимны: мы приезжаем на север и встречаем людей, которые по темпераменту больше похожи на южан, они экстраверты. Так что для француза поездка в Россию – это праздник! Ведь мы не видим негативной стороны, только позитивную. Каждый раз я возвращаюсь из России уставшая, но это приятная усталость, как будто все это время, проведенное здесь, я что-то праздновала.
— Праздновать-то у нас умеют!
— Это правда! В русских людях есть какая-то удивительная энергия, сила, заложенная генетически. На свадьбе моего сына я почувствовала разницу между молодежью российской и французской. Физически-то они похожи, но русских отличает наличие этой силы, силы, формировавшейся на протяжении веков!
— Вам не поступали предложения от российских режиссеров?
— Нет, к сожалению.
— А вы бы согласились?
— Да, но я не знаю, какой может быть роль, русскую-то я не сыграю. Зритель должен идентифицировать себя с образом, поэтому мы так и работаем – французы с французами, американцы с американцами. Мне предлагают роли в иностранных фильмах, но они редко бывают интересными.
— Вы работали с замечательными режиссерами. Вы ориентируюсь на имя, когда принимаете решение об участии в проекте?
— Я никогда не говорила себе: «Хочу поработать с тем-то или с тем-то», это просто случай. У меня есть единственное правило: я встретилась с человеком и мне захотелось с ним поработать. Только так. Но я могу и ошибаться, разумеется. Хотя мне повезло в том плане, что проектов и предложений всегда было достаточно, всегда был выбор, и я легко могла сказать «нет» тем фильмам, которые не были мне интересны.
— Мое знакомство с Бунюэлем началось как раз со «Смутного объекта желания», впечатление, конечно, были незабываемы.
— Да, это был первый мой фильм, и он определил мою карьеру. Хотите анекдот из жизни? Три дня назад я выступала в театре. И за час до выхода на сцену, я получила письмо: фотография дома и подпись «Может, это вас заинтересует?» Вы представляете, это был тот самый дом в Севилье, где мы снимали «Смутный объект желания». Меня спрашивали, не хочу ли я его купить! Забавная история, произошла три дня назад.
— Не купили?
— Он такой дорогой, к тому же мне не нужен дом в Севилье!
— Он, наверное, такой дорогой, потому что вы снимались там.
— Нет, не думаю, это на самом деле великолепный дом.
— Для вас как для актрисы в чем разница между съемками во французском и американском фильме?
— Совершенно другая манера снимать фильмы, разный опыт. Хотя, конечно, если вы снимаете боевик, то все будет примерно одинаково – и во Франции, и в Америке. Есть одна веселая вещь в американском кинематографе. Съемочная группа французского фильма будет состоять из ста человек, американского – из трехсот. И на съемочной площадке американского фильма будет десять человек, которые расскажут тебе, что нужно делать, а не один, как у нас. Это действительно забавно. Первый подойдет и скажет: «Проходишь здесь», второй уточнит: «Вот отсюда, вот сюда», третий начертит линии, обозначающие, откуда куда надо идти, а четвертый еще и покажет. Как будто я идиотка! Ну а результат?! Но, конечно, в США тоже выходят разные фильмы.
— Может, мне показалось, но в последние годы вы снимаетесь в более легких фильмах. С чем это связано?
— У меня нет такого ощущения.
— Я видела вас в комедиях или мелодрамах.
— Вы знаете, всего хватает. Не думаю, что я изменилась, то есть я изменилась, конечно, просто у режиссеров специфическое воображение: предложения поступают разные, но в том числе и от тех людей, которые ориентируются на мои роли двадцатилетней давности.
— Я была очень удивлена, увидев вас в сериале «Секс в большом городе».
— Да я там была 5 минут.
— Но это были запоминающиеся пять минут!
— Я согласилась на это для того, чтобы сделать приятное моей крестнице и еще одной даме-австралийке. Они мне говорили: «Ты должна это сделать, сделай-сделай, так надо!» В общем, на радость детям я снялась в сериале. Мне было все равно, я как раз снималась в другом фильме, поэтому мне пришлось высвобождать время для этой работы. Это такой стресс, когда ты приезжаешь на съемки всего на несколько дней. Конечно, там все проработано досконально, над каждой сценой трудятся по 12 писателей. Темпы работы совершенно иные. Это всегда тяжело, потому что съемки в кино и съемки в сериалах – разные вещи.
— Образ женщины, которая создает этот сериал - он вам близок, интересен?
— Нет, вовсе нет.
— А из ваших героинь кого можно ассоциировать с вами?
— Я думаю, что героиню фильма «Слишком красивая для тебя».
— У вас были такие ситуации, когда вы чувствовали себя, как героиня этого фильма?
— Теперь уже нет, а раньше были.
— То есть вам кажется, что это реалистичный персонаж: слишком красивая женщина.
— Да-да, но не то, чтобы она сама, а ситуация. Та дистанция, которая и так существует между людьми, увеличивается за счет фантазий.
— То есть человек придумывает себе какой-то образ, когда сморит на красивую женщину, и потом…
— Да, есть такая ментальная проекция, которая не имеет ничего общего с реальностью и настоящим человеком. Это как когда ты смотришь на фотографию и придумаешь себе образ, такое может случиться и в супружеской паре, как в фильме.
— То есть на самом деле это проблема не женщины, это проблема мужчины.
— Совершенно верно. Мужчины любят красивые предметы, у них как будто перья вырастают, когда они видят красивую женщину.
— Да, эти перья бывают весьма комичны.
— Я три месяца провела в Венеции на съемках фильма, я–то там работала, а большинство людей приезжают туда отдыхать, это же популярное место для романтического отдыха. Ну, так вот, там было очень-очень-очень-очень много людей, мужчин, которые существенно старше своих спутниц. И для них эта девушка – трофей, они ведут себя так, как будто заслужили его, отвоевали.
— Они их показывают.
— Точно! И что невероятно, они совершенно не отдают себе отчет в том, насколько это очевидно со стороны. Это так волнительно почему-то, наверное, потому, что демонстрирует, насколько хрупок человек.
— А вы когда-нибудь чувствовали себя трофеем?
— Нет. У меня не тот характер!
— А когда вы осознали, что вы красивы и что вы можете этим пользоваться?
— Не знаю, насчет пользоваться, но я поняла, что мужчины смотрят на меня по-особенному лет в 13.
— Так рано!
— Да. Очень рано. И я не получила удовольствия от этого, меня это скорее напугало. Вы понимаете, что есть какая-то игра, но не знаете ее правил! Вы даже не знаете, что это за игра. Я очень хорошо помню эти взгляды. Да, тринадцать или даже двенадцать лет мне было.
— Но теперь-то вы знаете правила игры.
— Теперь да. Но теперь я уже стара для этой игры.
— Это немного глупый вопрос, но вы никогда не жалели, что бросил изучение философии?
— Жалела, еще как жалела. Это было настоящее занятие, глубокое. Я бы с удовольствием занималась и тем и другим, если бы это было возможно и, конечно, завершила бы свое образование, если б могла.
— Тогда скажите, кто из философов вам близок?
— Когда ты изучаешь философию, то знакомишься со всеми школами и течениями: от и до. Но если говорить о моих личных предпочтениях, то, как бы это претенциозно не звучало, мне близок Спиноза.
— Ну что ж, вы упустили шанс стать самым красивым профессором философии!
— Что правда, то правда.