Прошлым летом я встретилась с актером на мексиканском курорте Канкун, где и записала небольшое интервью. К сожалению, собственно фильм нам не показали, только несколько отрывков и трейлер. Джанкет в Штатах к выходу картины я пропустила, поэтому предлагаю только тот разговор, который записала летом 2009-го. О фильме говорили мало, так как ни я, ни Мэтт его не видели целиком.
Расскажи о фильме, ты ведь играешь там хорошего парня?
— Хороший парень, плохой парень… (Усмехается.) Это фильм о ворах и полицейских. Два моих последних фильма об этом. Совсем как в детстве, когда мы любили играть в воров и полицейских. Я бы не сказал, что у нас в ленте такое уж четкое разделение на плохих и хороших, все не так просто. Я играю полицейского, он не идеален, это уж точно, у него полно своих проблем: развод, его одержимость работой, что создает определенные проблемы. В фильме проходят две сюжетные линии: группа парней, которые грабят банки, и двое детективов, которые пытаются их поймать, — Джейк, которого играю я, и Эдди, герой Джея Эрнандеза. Они партнеры уже много лет, между ними сложились определенные эмоциональные отношения, но они по-разному смотрят на жизнь, у каждого из них своя жизненная философия. События, происходящие в фильме, меняют их отношения и даже их жизни. То есть две эти параллельные линии пересекаются и оказывают взаимное влияние друг на друга. Я думаю, что именно это мне и нравится в фильме этого жанра. Я работал в жанре экшн не так уж много, и мне нравится пробовать себя в новом качестве. Я помню, что когда читал сценарий, подумал, что он напомнил мне боевики 1970-х. Перед этим я сделал «Инкассатора» с Нимродом Анталом. Классный мужик. Мне очень понравилось работать с ним. И фильм получился у него отличный, и не потому, что я в нем снимался. (Смеется.) Вроде бы и фильм-ограбление, но нетрадиционный — грабят там, как говорится, свои, что создает определенное моральное противоречие. И актерский состав Нимрод подобрал исключительно интересный: Лоуренс Фишберн, Жан Рено... Мне очень был интересен этот герой. Вроде ты знаешь, кто он, а открывается совершенно другая сторона этого человека. Тот факт, что в герое не происходит никаких изменений, не меняет то, что зрители делают свои выводы о герое и его моральных качествах.
— Ты пробовал свои силы в режиссуре. Это как-то повлияло на Диллона-актера? Ты читаешь сценарии иначе, чем любой другой актер?
— Я думаю, что режиссура дает тебе точку зрения, которая может оказаться полезной в актерской работе. Ты знаешь, с возрастом я стал понимать, что не несу ответственности за каждый аспект фильма. Раньше я был очень осторожен в выборе актерских проектов. Я думал, что несу ответственность за то, что мой герой принесет зрителю. Но на самом деле я не могу отвечать за фильм, я всего лишь актер, и на мне лишь определенная нагрузка, не больше той, что режиссер возложит на меня. Я не присутствую в монтажной и понятия не имею, как сцены будут собраны, в какой фильм. Я должен доверять режиссеру, ведь мы с ним делаем один и тот же фильм. А вот когда я сам был режиссером, то тут отвечал практически за все, в том числе и за актеров. Это мой фильм, я сам его монтирую и предлагаю свое видение некоей истории. Понимаешь? И если никто после меня не перемонтировал мою работу, то я могу взять на себя полную ответственность за успех или провал моей работы. Но как актер я этого сделать не могу. Я — исполнитель, делающий максимально хорошо свою работу. Безусловно, я теперь знаю точно из собственного опыта, что кино — это режиссерский вид искусства. Основное видение того, каким будет конечный результат, — у режиссера. Поэтому для меня как актера наиболее важно выбирать проекты, где занят режиссер, которому ты доверяешь. У меня может быть какой угодно взгляд на фильм, а сделает он так, как видит. Так что есть у актера режиссерский опыт или нет, дела не меняет. Мы все знаем правила игры и придерживаемся их неукоснительно. И я могу сказать это не только за себя. Я знаю актеров, побывавших в режиссерском кресле и точно так же, как я, относящихся к режиссерам, с которыми работают.
— Хорошее вино с возрастом становится лучше. Можно ли это сравнение применить к актерской профессии, как ты считаешь?
— Возраст дает тебе возможность видеть многое в перспективе, меняет твое отношение к профессии. Я вижу, что в наше время многие молодые актеры больше заинтересованы в том, чтобы получить выгодную сделку, а не в том, чтобы получить хорошую роль. Я не пытаюсь сказать, что это плохо, просто констатирую факт — что есть, то есть. Профессия актера становится синонимом слова «знаменитость», что, кстати, не всегда одно и то же. Паблисити выходит за все разумные пределы, и это просто грустно наблюдать. Есть такое старое выражение: «Они больше не делают таких же». Его можно применить к зданиям, машинам, фильмам даже. Хотя я думаю, что мы все-таки делаем отличные фильмы время от времени. (Задумчиво теребит волосы на затылке.) Если актер с возрастом набирается опыта и понимания, то, я уверен, он становится лучше, тому много примеров. Если говорить обо мне, то судить об этом вам, со стороны видней. Я думаю, что опыт дал мне много, профессионально я продолжаю расти и меняться.
— Есть ли у тебя какая-то настоящая страсть в жизни, кроме профессии, конечно? Хобби там или что-то еще... Говорят, ты коллекционируешь виниловые пластинки...
— Я всегда любил музыку. Можно ли это назвать страстью? Не знаю. Я всегда со страстью берусь за дело, независимо от того, роль это в фильме или работа в организации по помощи беженцам, как в Южном Судане. По-моему, это самое важное дело из всех, чем я занимался в жизни. Работа в таких организациях меняет взгляд на жизнь в корне, приземляет тебя, делает скромней. Мне доставляет огромное удовольствие изучать разные страны и культуру разных народов. Я люблю людей и рад тому, что имею возможность кому-то помочь. Когда занимаешься таким делом, больше узнаешь о себе самом. Я часто провожу время в Южном Судане, участвуя в разных акциях по возвращению беженцев и не только. Я снял там небольшой документальный фильм. Когда монтировал его, я понял, насколько важна для меня эта тема. Если говорить о страсти, да, это можно назвать своего рода страстью — желание помочь людям. Моя работа в Судане помогла мне осознать, что я не пассивный человек, мне нужно активно участвовать в чем-то. Я из тех, кто лучше всего себя чувствует, когда бежит вверх по лестнице, а не спускается вниз. Мне дышится легко, работается легко. Я знаю, что у меня есть способность находить общий язык с людьми, и я этим пользуюсь, когда работаю с беженцами, официальными лицами. Мне нравится ощущение, которое получаю от этой работы, это такое внутреннее удовлетворение, когда точно знаешь, что сделал нечто важное для кого-то. Если говорить о хобби, мне нравится немного играть на ударных (конгеро), но выпускать альбом не планирую. (Смеется.)
— А не было мысли поменять профессию? Ты ведь уже в этом бизнесе 30 лет.
— Ты шутишь? (Смеется.) Отказаться от кино? Нет, конечно. Я ведь не только киноактер, я только что говорил, что посвящаю свое время и другим занятиям. Я попробовал режиссуру, и это был потрясающе интересный опыт для меня, и я вернусь к этому опять, вне всяких сомнений. Разнообразие в жизни необходимо, и в нашей профессии его предостаточно, особенно если ты не зацикливаешься на каком-то одном жанре.
— Ты довольно много снимался в комедиях...
— Да, но я не комедийный актер. Комедия — трудный жанр. Почему-то многие считают, что если ты снимаешься в комедии, то обязательно должен быть смешным, и ожидают от тебя каких-то шуток. Особенно сложно быть нормальным парнем в комедии. Мне интересны все жанры, я бы много где хотел поработать. Посмотрим, как сложится. Но профессия и карьера меня вполне устраивают, и ритм работы тоже, так что менять этого не планирую.
— Ты в отличной физической форме. Много занимаешься в зале?
— В настоящее время я много занимаюсь ремонтом своей квартиры. Сам. Это помогает держаться в хорошей форме. (Смеется.)
— И ты совсем не меняешься, не стареешь. В чем твой секрет?
— Правда? По-моему, я меняюсь, как и положено человеку в моем возрасте. Но, если со стороны этого не заметно, тогда я должен сказать спасибо моей маме и ее генам. Она всегда выглядела очень моложаво, наверное, это у меня от нее. Знаешь, где-то мне попалась интересная статья о том, как проводился своего рода небольшой эксперимент среди женщин-домохозяек, домработниц или горничных отелей — в общем, среди тех, кто занимается каждый день таким трудом. Им объяснили, что, работая так ежедневно, они улучшают свою физическую форму, как бы заменяя походы в спортзал. Женщины поверили и в течение нескольких месяцев стали заметны результаты: они приобретали почти спортивную форму, кто-то сбросил вес. Смотри, ведь логично получается: ты даешь телу установку, и оно само выбирает ту форму, которая нужна при твоей нагрузке. Наверное, в этом и мой секрет. (Смеется.) Я много двигаюсь, часто хожу, в моей жизни много физической нагрузки, не говоря уж о собственно съемочном периоде какого-либо фильма. Иногда попотеть приходится изрядно. Так вот форма и держится, как бы сама по себе. Ну и генетика, конечно.
— Какую музыку ты любишь слушать, когда работаешь?
— Разную, в основном то же самое, что и 12 лет назад. (Смеется.) Мне всегда нравилась кубинская музыка, бразильские ритмы. Наверное, это можно назвать общим словом «латиноамериканская», да? Я большой поклонник Орландиво и вообще музыки стиля босанова. И еще джаз 1920-х годов. Наверное, когда посещаешь какие-то новые места, как это со мной случилось в Бразилии, ты невольно поддаешься влиянию общей атмосферы страны, впитываешь культуру, а музыка ведь часть любой культуры. Она повсюду. Недавно я побывал в Танзании — поразительное путешествие, столько впечатлений. И теперь дома мне хочется слушать танзанийскую музыку, которая возвращает меня в это место. Ты знаешь, если так подумать, то мне нравится очень много разной музыки. Я вот недавно слышал русских цыган, это что-то потрясающее. Поскольку у меня ирландские корни, конечно, мне по душе ирландская народная музыка. Там много смешных и грустных песен.
— Надеюсь, что у нас еще будет возможность поговорить о твоих следующих проектах.
— Не сомневаюсь в этом. Я намерен продолжать работать и много (Смеется, поднимаясь со стула и протягивая руку на прощание.)