— Какова была цель создания фильма «Тайсон», на какую аудиторию он рассчитан?
— Это фильм для мужчин. Для мужчин любого возраста.Я согласился сниматься в этом фильме не потому, что хотел рассказать о своей жизни, а потому, что мне надо было заработать денег на наркотики, мне было все равно, увидят его или нет. Но он был хорошо принят зрителями и критиками, и я осознал, что это воля Аллаха.
— Рассказывая о своей жизни, вы заплакали. Почему?
— На самом деле я не хочу об этом говорить... Я потерял дочь. Понимаете, у нас были планы. Если у вас есть родные, семья, вы знаете, о чем я говорю. Семья всегда строит общие планы, например, родители собираются купить ребенку дом или отправить его в хорошую школу. А когда один из членов семьи умирает, все мечты рушатся, всё это теряет смысл. (На глаза наворачиваются слезы, кажется, что он и сейчас заплачет.) И эти планы — это смысл жизни, понимаете?
В зале на несколько секунд наступает тишина. Даже неугомонные фотографы замирают. Кто-то робко спрашивает:
— Вы собираетесь продолжать карьеру актера?
— Я буду сниматься в кино, сейчас на очереди два проекта, предположительно мы будем работать с компанией Warner Brothers. Вы знаете у меня семь детей, их надо кормить!
Все облегченно смеются и пресс-конференция продолжается.
— Майк, вы прекрасно выглядите. Как вы поддерживаете форму?
— Сейчас я в хорошей форме, я потерял 140 фунтов. Был момент, когда наркотики и алкоголь чуть не погубили меня. К тому же я был в депрессии после смерти дочери и даже хотел покончить жизнь самоубийством, но потом взял себя в руки. Я неплохо выгляжу, но, проведя на ринге три раунда, заработал бы сердечный приступ. Хорошая форма и хорошее состояние — разные вещи. Форма — это всего лишь внешний вид, а состояние предполагает возможность двигаться, действовать.
— Вы обладатель множества титулов и наград, вы поставили мировой рекорд, отправив соперника в нокаут на восьмой секунде боя. Гордитесь ли вы своими достижениями?
— Нет, я не горжусь этим. Такие вещи больше меня не радуют. Когда я был моложе, это было для меня достижением, но с возрастом я осознал, что не совершил ничего достойного в жизни, и купил больницу. Отправить кого-то в нокаут — это ерунда, помогать детям, содержать больницу — это достижение. Мне почти 45 лет. Если б я гордился тем, что 20 лет назад отправил человека в нокаут за восемь секунд, то мне требовалась бы психологическая помощь. Это ненормально. Самое страшное оскорбление, которое мне можно нанести, — сказать, что я такой же, каким был раньше. Это прошлое. Того Майка Тайсона больше не существует.
— Вы не собираетесь стать тренером?
— Тренер по боксу — очень специфическая работа, не каждый хороший боксер может стать тренером. К тому же пока у меня нет желания никого тренировать, возможно, я подумаю об этом в будущем.
— Скажите, Майк, вы всегда были уверены в своих силах?
— Нет, я совершенно не верил в себя. У меня не было причин верить в себя, в детстве надо мной постоянно издевались и избивали. У меня были проблемы с законом, и, когда я находился в исправительном учреждении для малолетних преступников, кто-то познакомил меня с тренером по боксу. Он рассказал мне много интересного обо мне. Тогда я особо ничего не понял, но это заставило меня развиваться, двигаться дальше, пока все не зашло слишком далеко. Когда я принял ислам, то осознал, что это был Бог, и всё то, через что я прошел в жизни, было необходимо для того, чтобы вернуть меня к реальности.
— Чего вы больше всего боитесь в жизни?
— Аллаха. Я знаю, что прожил свою жизнь безрассудно, и, когда я встречусь с Богом, он не будет добр ко мне. Я много молюсь, но все равно попаду в ад за всё то, что сделал, но это не мешает мне радоваться жизни здесь и сейчас.
— Почему вы выбрали именно ислам?
— Я не знаю, правда ли это, но всегда говорю людям, что стал мусульманином просто потому, что я им являюсь. Я мусульманин без «звания». Я даже не ем свинину с 17 лет. Эта религия отражает мою сущность. Так я себя ощущаю. И если бы не было ислама, я верил бы в то же самое и вел себя так же. Как это меня изменило? Не знаю. Когда ты принимаешь решение стать мусульманином не вполне сознательно, ты просто используешь шанс. Становясь старше, ты понимаешь, что прожил жизнь и эта жизнь ложна — на самом деле ты никогда не был мусульманином, просто говорил «Ассаламу алейкум» и молился раз в год. У меня все совсем по-другому. Посмотрите, я на самом деле религиозен. Я живу иначе. И делаю это не потому, что я повернутый на религии экстремист. Если бы я верил по-другому, это было бы бессмысленно, неправильно говорить «Ассаламу алейкум» и при этом избивать друга, насиловать женщину и совершать другие ужасные поступки. Я не хочу повторять свои ошибки. И я больше не свинья, не сплю с кем попало, не веду себя агрессивно — я просто стараюсь выжить в этом мире, пытаюсь быть истинным мусульманином. Не хорошим — это у меня не получится, — а истинным.
— Как вам удается совмещать жизнь мусульманина, которая предполагает частые молитвы, ежедневное посещение мечети, с жизнью звезды — разъездами, пресс-конференциями, съемками?
— Для меня важнее быть мусульманином, чем быть звездой. Я не f*** звезда — я наркоман, давайте говорить начистоту. Я наркоман, просто мне повезло с врачами. Да, я неплохо дрался, когда был молодым, я нравился людям. Но я troublemaker, я не такой, каким вы меня представляете. Иногда мне кажется, что я выгляжу слишком хорошо, чтобы так паршиво себя чувствовать. Это нормально. Я себе нравлюсь, но именно таким, какой я сейчас. Тот, кого вы называете «суперзвезда Майк Тайсон», был чудовищем. Поверьте мне. Он мог изнасиловать вас, избить, отобрать деньги. Но сейчас я другой.
— Вы присутствовали на премьере фильма о ядерном оружии «Обратный отсчет». Вам близка эта тема? Собираетесь ли вы, как публичная персона, как-то повлиять на общественное мнение по вопросу ядерного разоружения?
— Не уверен, что я имею общественное и политическое влияние. Фильм меня восхитил. Но его основная мысль в том, что ядерное разоружение позволит предотвратить все возможные войны и конфликты, а это неправда. Существует множество других проблем. В фильме говорится: «Мы заботимся о мире во всем мире». Но пока существуют локальные такие конфликты, как в Чечне, Боснии, мира не будет. Там творятся ужасные вещи. Представьте, что на глазах у человека изнасиловали его мать, жену, сестру, дочь, потом его самого избили, и тут вы говорите ему: «Давай спасем мир». Он скажет: «F*** the world! Мой мир умер». Это та реальность, которую я знаю. И когда эта реальность становится нормой, кто-то жаждет мести, а от этого страдает множество невинных людей. Потому что у одержимых местью есть цель, и эта цель должна быть достигнута, несмотря ни на что. Они же ни слова не сказали об этом фильме, правда? Я верю в прощение, но они могут не верить. Разная боль. Я могу простить людей, которые убили моих детей и изнасиловали жену, могу. Но могу и не простить, так же как и они могут не простить. И что вы думаете, что если мы избавимся от оружия, то террористы сделают то же самое со словами «О, на самом деле мы такие милые ребята»? Нет, это не так. Это только моя точка зрения, у каждого из нас своя вселенная в голове, но я вижу мир таким.
— Сейчас в США существует проблема роста преступности среди чернокожих подростков. Какие вы видите пути решения этой проблемы?
— Я не знаю, люди должны сами нести ответственность за свои решения. Если кто-то хочет чему-то научиться у меня, он должен учиться на моих ошибках. Мне сложно говорить об этом, понимаете, я был одним из этих подростков. Это про меня. 13—14 лет я ходил на похороны друзей. Мой друг ворвался в чей-то дом, его поймали и убили за это. И я устал от такой жизни, устал наблюдать, как дети, с которыми мы вместе росли, с которыми жили в одном районе, избивали друг друга до полусмерти, насиловали девушек, заражались СПИДом. Я не хотел больше такой жизни.
— Как вы воспитываете своих детей?
— Для меня самое важное, что их жизнь будет лучше, чем моя. У них гораздо больше денег и возможностей, есть шанс сделать правильный выбор. Моим старшим детям 22, 20, 14 и 13 лет. Они путешествуют по всему миру, они видели больше стран, чем я. Одна дочь занимается биохимией, другая учится в колледже, собирается стать дизайнером, Младшие учатся в одной школе с детьми Буша. Я в детстве не мог и мечтать о таком. Дядя моих детей Майкл Стил — мэр, член Республиканской партии. Как-то прихожу домой и мой сын показывает мне фотографию с Джорджем Бушем. Вы понимаете, Джордж Буш как республиканец так далек от мира черных! А на этой фотографии мой сын такой счастливый. И первой моей реакцией было: «Что это такое?!» Но это новая эра, всё меняется, и республиканцы воспринимаются нормально среди чернокожих. И мне все равно, Майкл часть моей семьи, и я буду любить его вне зависимости от того, будет ли он демократом или республиканцем, католиком или мусульманином — какая разница. Он часть моей семьи, и наши дети обожают друг друга.
— Вы часто видитесь со своими детьми?
— Не очень часто. Я наделал много глупостей, часто предавал их, поэтому не могу требовать от них большого уважения. Всё, что я могу просить, это писать мне как другу. Даже если они не будут меня называть отцом, я хочу, чтобы они были в моей жизни. Я не заслужил того, чтобы меня называли папой, потому что не был с ними, несмотря на то, что высылал деньги. Я не уделял им достаточно времени. И я понимаю, каково это, потому что мой отец тоже не уделял мне много внимания, он скорее был источником неприятностей, портил жизнь моей матери. Но я все равно люблю его, может, это ненормально. Он подарил мне жизнь. У меня была не самая лучшая жизнь и не самая правильная, но это моя жизнь.
— А как вас воспитывали?
— Когда я был подростком, отец в подробностях рассказал мне, что он делал с моей мамой и другими женщинами, как будто я должен был воскликнуть: «Вау, как здорово!» Я хотел научиться чему-нибудь у него, но он заявил: «Я тебя ничему не смогу научить, разве что могу рассказать о Боге и о женщинах». Мне казалось, что то, чем он занимается, это очень круто, пока он не рассказал обо всем в подробностях. Мне тогда было 12 лет. И я понял, что не стану крутым уличным пацаном, гангстером, как хотел до этого. Он рассказал мне, что моя мать торговала собой. Я был в ужасе от этого! Моя мать — одна из этих женщин?! «Ты мой отец, она моя мать, я люблю вас, но ничего не хочу знать о вашем прошлом, — ответил я ему. — Я люблю тебя как отца, ты любишь меня как сына. Расскажи мне о Библии, о религии, но не надо меня ничему больше учить». Я никак не могу понять, почему же я любил наркотики и проституток так сильно. Я же обожал это! И теперь осознал: мне нравилось делать что-то вопреки всем, наперекор общественному мнению.