— Привезли вы что-то из Марокко? Ведь у вас было огромное количество реквизита: костюмы, декорации?
— Да, конечно. Мы привезли очень много чего. В том числе все оружие, все костюмы. Еще с нами в Лондон прилетели скорпионы. Некоторые из них забрались в костюм Джеммы и путешествовали в нем. А некоторые были в коробках. И когда мы прилетели в лондонскую студию «Пайнвуд», они выбрались из коробок, поселились в отопительных трубах и начали там размножаться. В результате мы имеем очень большую скорпионью семью. (Смеется).Плюс ко всему мы вынуждены были привезти тонны песка. Это марокканский песок и песок с Атласских гор. Он имеет очень правильную, нужную окраску и текстуру, поэтому мы привезли его в Лондон для дальнейшей работы в студии. С ним при перевозке возникало огромное количество проблем. Для съемок в студии мы раздували этот песок и пыль с помощью вентиляторов — из-за английского сырого климата приходилось делать это постоянно. По вечерам я часами торчал в душе, чтобы смыть с себя толстенный слой пыли и песка.
— А как складывались отношения с Джерри Брукхаймером? Он вас ни в чем не ограничивал?
— Нет, он ни в чем меня не ограничивал, но... Как вы знаете из пресс-конференции, когда меня спрашивали, будет ли режиссерская версия, я ответил, что нет, ее не будет, так как мы особо ничего и не вырезали, немножко укоротили.Картина, может быть, минут на 10 стала короче, чем изначальный вариант, который я сделал. Джерри, когда увидел первоначальный вариант, сказал что он слишком долгий. И мы начали с ним ожесточенно обсуждать этот вопрос. Хотя спорить с ним, конечно, было бессмысленно. Я прекрасно понимал, какое кино от меня ждут. То есть это типичное брукхаймерское кино. Это как бы особый жанр с элементами вестерна, фэнтези, глупой комедии и т.д. И мне было непросто строго держаться в рамках, которые ставит Джерри, хотя, повторюсь, спорить с ним было глупо. Но в одной вещи мы с ним не сошлись. Он хотел, чтобы сцены были как можно динамичнее и быстрее. Поэтому приходилось сжимать их по максимуму, увеличивать плотность действия, что для меня как-то не характерно. Но в итоге я подумал, что если фильм будет иметь успех, Джерри заработает очень хорошие деньги.
— Вы создатель одной из самых любимых всеми комедий «Четыре свадьбы и одни похороны». Как вы думаете, какая судьба будет ждать ваш новый фильм?
— Знаете, было бы здорово, и я хотел бы, чтобы «Принца» ждала такая же судьба. Но мы не знаем, какова будет реакция зрителя на фильм, и тем более не знаем, как его будут воспринимать с течением времени. Да никто и не может этого знать. Точно так же мы не знали, как воспримут «Четыре свадьбы и одни похороны». Мы взяли его в Америку на пресс-показ, когда никто абсолютно ничего о нем не знал. Нигде не было информации о фильме: ни в газетах, ни на телевидении. В течение первых 25 секунд один из героев, глупый аристократ, просто шел, а потом споткнулся, один парень начал смеяться, и с этого момента все ржали до конца фильма. Потом выходили из зала и аплодировали. То же самое было на пресс-показе «Принца». Один из критиков подошел ко мне и сказал: «Я никогда такого не видел». Хотя я, например, считаю, то, что есть в нашем фильме, уже демонстрировали такие ленты, как «Пираты Карибского моря» или тот же самый «Индиана Джонс». Реакция зрителей непредсказуема, и никто никогда не знает наперед, какая судьба ждет тот или иной проект.
— В чем отличие работы с английской командой и американской?
— Что бы ни случалось и что бы ни происходило, англичанин всегда устроит себе перерыв на чай!(Смеется.) Ничего больше. Национальный стереотип.
— А с какими трудностями вы столкнулись? Это были самые сложные съемки в карьере?
— Было действительно непросто, но все-таки самое сложное было на предыдущих съемках в Южной Америке, когда мы снимали «Любовь во время холеры». Там было очень жарко и плюс еще влажно. Это хуже всего. Актеры были в шерстяной одежде, а под ней еще майки, кофты, куртки. Все это было очень тяжело. Я работал с потрясающим испанским актером Хавьером Бардемом, который должен был играть старика, и мы накладывали на его лицо толстый слой грима. Он потел, пот проходил через грим и выступал в районе глаз, и казалось, что он постоянно плачет. Это было очень смешно. В Марокко немного иначе — там жарко, но сухо. Я даже представить себе не могу, сколько воды было выпито и вылито съемочной группой. Постоянно приходилось следить, не приближалась ли песчаная буря. Но там, кстати, иногда были страшные грозы. И особенно неприятно было, когда мы находились в горах. Были сильнейшие ливни, которые все смывали, и был дикий гром. Я думаю, вы можете себе представить, какой там на высоте стоял грохот. Было очень страшно и опасно.
— Все ли идеи удалось воплотить в фильме, и довольны ли вы результатом?
— Нет. Вот возвращаясь к теме сокращения фильма. Один важный эпизод все-таки пришлось вырезать. Но это была не вынужденная мера, а мое решение. Это высказывание о том, во что верит принцесса и во что верит принц. Принц живет и верит в мир, где все вещи реальные, практичные. Где нет места сказкам, легендам и прочим, на его взгляд, глупостям. Принцесса верит в мистический мир, где есть Бог, и он во всем. И это ее главный ориентир. Мне пришлось вырезать место, где об этом говорилось. Хотя для меня одной из важнейших линий была линия столкновения вот этой практичности, реализма с чем-то мистическим и таинственным.
— А каково было работать с Джейком и Джеммой? Между ними все-таки есть некая химия. Над этим пришлось поработать, или все получилось само собой?
— О, это интересный вопрос. Джейку и Джемме было очень комфортно друг с другом работать. И между ними действительно есть эта химия, и она очень важна. Но по сюжету в начале истории они не испытывают друг к другу никаких чувств. И было забавно наблюдать, как они дерутся, ссорятся и вместе попадают в приключения. Мне даже приходилось им постоянно напоминать, чтобы они не забывали чувствовать и держать эту дистанцию между собой. Особенно Джемме, ведь в начале истории принц для нее враг, который пришел с оружием в ее страну и отобрал бесценный артефакт. И главной целью для нее было не сближаться с ним, а вернуть то, что принадлежит ей, чтобы этот «неотесанный перс» ничего не натворил.Но особых сложностей все это не вызывало. Джейк и Джемма — прекрасные актеры, и с ними было легко работать.
— А вы не хотели бы экранизировать русскую классику?
— Конечно! Конечно! Вообще одним из моих самых любимых фильмов является «Андрей Рублев». Это по-настоящему великое кино. И я действительно очень хотел бы создать что-то подобное. Я думаю, что этот фильм является вашим национальным достоянием и много говорит о России и русских.Вы все очень разные, похожих нет. Вы очень отличаетесь от людей, с которыми я работал в Англии, а там были и американцы, и европейцы, и мексиканцы. Вы очень живые.Я помню, когда я был маленький, в возрасте 14 лет, я нашел у отца на полке книгу «Севастопольские рассказы» Толстого. Там был описаны события с российской точки зрения. И все это очень отличалось от того, что написано в англоязычной литературе. С тех пор у меня особое отношения к вашей стране.
А теперь простите, ребята, 3 часа дня — время пить чай, мне пора идти. Всего хорошего!