Микки Рурк входит в нашу комнату в сопровождении целой свиты ассистентов или пресс-агентов. .. Три дамы разместились на маленькой скамеечке в полуприхожей. В процессе бурных приветствий я сразу же влезаю с поздравлениями и вопросами о фильме, правда, сформулировав вопрос как-то очень уж обобщенно:
— Ну как, тебе понравилось как все прошло?
— На обеде? (Общий хохот)
— Ну и на обеде тоже...
— (Совершенно серьезно, повернувшись ко мне) Обед был интересным. Я обедал со Сталлоне, и он сказал, что я должен проделать у него в этом, как его, «Неудержимых», то же самое... Я думаю, может быть...
Джованна пытается втиснуться со своим «so», я нахально перебиваю и поздравляю Микки с выходом фильма и отличным акцентом, без типичного утрирования всех согласных и рычания на «р». Микки расплывается в улыбке, протягивает через стол ко мне руку, и я ловлю пожатие....— Я работал с русским инструктором, ее зовут Елена (оборачивается к ассистентке: «Как ее фамилия? Елены?». Та растерянно говорит, что не знает). Она занималась со мной три месяца каждый день, а моя подруга, она русская, знаешь, тем не менее все время смеялась над моим акцентом.
— Почему? По-моему ты замечательно точно поймал русский акцент, говоря по-английски, это — редкость...
— (Смеется) Ей просто нравится смеяться и подшучивать надо мной.
— У нее лучше акцент?
— Она родилась под Москвой, но выросла в Германии, у нее практически нет акцента, я ей сказал, что она должна была оставаться в России...
— Вы до сих пор вместе? (спрашивает дама из Турции)
— Понятия не имею, мы не виделись несколько часов (общий хохот)... Мы утром расстались не самым лучшим образом.
— В «Рестлере» ты выглядишь исключительно сексуально... И в «Железном Человеке» тоже? Это требует особых тренировок, надо полагать, поддерживать тело в такой физической форме? (ласково интересуется юная корейская журналистка)
— Сексуально (недоверчиво удивленно взглядывая на нее)? Мне пришлось набрать изрядное количество веса для «Рестлера», а для «ЖЧ2» мне нужно было сбросить больше десяти килограммов, и это было ужасно трудно. Гораздо легче набрать вес, чем сбросить. Мне нужно было набрать много мышечной массы для «Рестлера» и потребовалось почти полтора года, чтобы избавиться от того, что было уже не нужно. Мне пришлось сесть на экстремальную протеиновую диету, вообще без углеводов, заниматься бегом (кардио) дважды в день. Костюм для «Железного Человека» был достаточно тяжелым, и мне нужны были специальные тренировки. Я поднимал автоматическую беговую дорожку под углом, надевал двадцатикилограммовый пояс и бегал как бы в гору по 30 минут два раза в день. Мы использовали хлысты для быков для симуляции движений лазерными хлыстами. После занятий кардио с весом я проводил раунды боксирования по несколько минут разных ударов. Так что к началу съемок я уже вполне привык к весу, который всегда был на мне. Но, когда в первый день на меня надели настоящий костюм, я аж присел, тяжелая штука. Моя первая мысль была «Снимите с меня эту хрень!» Я еще и клаустрофобик, а костюм подгоняется очень плотно. Я испытал несколько неприятных мгновений, должен признаться. Но тренировки с весом очень помогли. И мое знакомство с боевыми искусствами тоже очень помогло в работе с хлыстами. Там совершенно другая координация движения. Поработали серьезно, что тут говорить.
— Но ты не ответил (вмешалась Тина из Дании) как тебе удается при все этом оставаться невероятно сексуальным?
— (Задумывается, покусывая деревянную зубочистку) Надо иметь отличную задницу, конечно, немножко стероидов и хороший сон... Здоровая диета тоже помогает, и конечно, спортзал... (почти без улыбки)
— Я видела один фильм с тобой на фестивале Sundance... В последнее время у тебя было несколько ролей таких, экстремальных, ты не хотел бы сняться в каком-нибудь нормальном фильме, с нормальным человеком в качестве героя?
— Нет, они скучные. Оставим те роли для Джорджа Клуни. У него они хорошо получаются (общий смех). Мне всегда нравились сложные роли, с необходимостью преодоления каких-то нагрузок, душевных или физических. Когда Джон Фавро и Роберт позвали меня поговорить о «Железном Человеке», я сразу сказал, что мне не нравится стандартный подход к образу плохого русского. Это всегда какой-то убогий, злобный персонаж, а мне хотелось показать сложного человека, добавить в него красок, разные слои. Он ведь не такой уж и плохой парень на самом деле, если посмотреть на его историю. Ведь отец Тони Старка был человеком, ответственным за все, что случилось с отцом Ивана. И в том, что Иван стал таким, каким мы его видим в фильме, во многом вина старшего Старка. И я не хотел, чтобы мой герой был стереотипом, как в фильмах про ковбоев и индейцев, где индейцы всегда «плохие парни». Если он русский, это не значит, что он — «плохой парень» по определению... (смотрит при этом на меня, словно ища поддержки, я киваю очень энергично). У него плохие намерения, это верно, но потому, что с ним обошлись не лучшим образом (f***ed over). Но это реванш, это личное... Тут не должно быть стереотипов.
— (Тина, глядя на Микки не отрываясь) Ты выглядишь так привлекательно, чей костюм на тебе?
— (Смеется, вытаскивает зубочистку и прячет в карман) Иди сюда, малышка, прям через стол, ползком.. (общих громовой хохот, Тина пунцовеет и поднимается со стула, делая вид, что собирается забраться на стол)... Эх, народу много, все — вон...
— Ей нравится твой стиль, и мне тоже (вмешиваюсь я), и она пишет для журнала King, но нам всем интересно, ты всегда выглядишь так стильно...
— (Микки поворачивается ко мне) Все вон — кроме этих двух... (все хохочут) Окей, окей, что вы хотите знать? Имя дизайнера? Дэвид Хайел... Я сам выбрал стиль и материал и попросил сшить именно так, как я хочу и не иначе. Что же касается деталей, то мне просто нравится такой стиль, что-то яркое, иногда стилист мне предлагает что-то другое, а я говорю «Это пусть Джордж Клуни так одевается...»
— Что ты имеешь против Джорджа Клуни? (кокетливо, и неожиданно коротко, спрашивает Джованна)
— Да я просто шучу, ничего не имею против, пусть будет…
— Тут на пресс-конференции упомянули про попугая... (вмешивается в общее веселье журналист из Сингапура)... Расскажи о своих домашних животных, у тебя по-прежнему много собак?
— Да, у меня пять собак. А что до того попугая, то я попросил его для того, чтобы показать другую сторону Ивана, его привязанность к чему-то. Он ведь всегда одинок и изолирован от людей, я подумал, что ему нужна какая-то привязанность. Мы подумали над этим и решили, что собака — слишком сложно, особенно для перемены мест, с ним хлопотно, кошка тоже не подходила, а птица вполне... Он может разговаривать с птицей, общаться как-то, и ее легко переносить с место на место. Я почувствовал, что мне будет удобно с птицей. Так у нас появился попугай. А потом я купил себе своего собственного попугая, назвал его Санни.
— Расскажи о твоих татуировках для фильма. Долго их наносить перед съемкой?
— Ты знаешь, совсем нет. (Он всем телом поворачивается в мою сторону, облокотившись правой рукой на стол) Они сейчас делают это быстро, пользуются заготовленными штампами. Я ездил в Россию, чтобы провести небольшое исследование. Поездил по тюрьмам, узнал много интересного о татуировках, о том что они значат, какую нагрузку несут в связи с разными криминальными действиям. Я привез огромное количество интереснейшей информации и рисунков. Художники-гримеры перенесли практически все их в соответствии с теми местами, которые предполагаются по... (щелкает пальцами с аккуратным маникюром) Рангу уголовника - так да? Мне сделали рисунки татуировок советского периода тоже, те звезды на коленях. Много разных. Мне особенно запомнилось, что есть одна татуировка, которая наносится в определенное место, (какое и что не скажу), но она имеет интересную функцию. Чем меньше рисунок, тем больше по значению в криминальном мире ее хозяин. У меня есть книга русских криминальных татуировок, которую я привез из России. Мне особенно понравилась татуировка, которую я захотел поставить на груди. Это корабль с надписью: «Дай мне лодку, бутылку и блондинку, и я уйду в плавание», мне понравилось, что для человека, находящего в тюрьме важна мысль о свободе... Такая надпись. Иван, насколько мы себе представляли, мог пройти через несколько разных тюрьм и зон. Его отец не был осужден как «враг государства», тогда у вас заключенных отправляли в лагеря, как я понимаю, для того, чтобы уменьшить их значимость. Он должен бы быть осужден как простой уголовник, и то же самое было сделано с его сыном. Это такой способ уменьшить значимость человека, мы так себе это представляли. Потому и такое количество татуировок и разнообразных мест. А Георгиевский крест, что у Ивана на шее, мне подарила Елена, мой инструктор.
— А твои собственные татуировки?
— Нам пришлось их закрывать, чтобы сверху сделать те, что нужны по роли. Мои татуировки для этого не подходили.
— Какое качество твоего героя тебе больше всего импонирует? (спрашивает Тиффани из Гонконга)
— Хм... Наверное то, что он мог и не быть таким уж злодеем, сложись обстоятельства иначе. Я думаю, что в каком-то отношении Иван чище Тони Старка. Чище в смысле незамутненности целей, понимаешь?! Он ведь талантливый ученый, как и его отец, и отличный инженер. Но, в отличие от Тони, не был избалован жизнью в богатстве и достатке. Поэтому его не раздирают разные душевные кризисы как Тони. У него есть одна и очень ясная цель, отомстить тому, кто погубил жизнь его отца и его собственную.
— (Тину интересует совершенно другой фильм почему-то) Какую мысль ты вынес из «Рестлера», или вывод, если можно так сказать?
— Ты можешь сказать все, что хочешь, дорогуша (улыбается ей Микки, видимо помня об ее комплиментах о его сексуальности). Какой вывод? Самый простой — ты становишься старше, и твое тело уже не так охотно тебе подчиняется. И все, пожалуй...
— У тебя там была очень психологически сложная роль, какой отпечаток это оставило на тебе?
— Очень депрессивная роль, верно. Мне пришлось прочувствовать моменты, которые оставляют очень тяжелый след в душе, угнетают. Мне нужно было понять человека, чей возраст отнимает у него единственно важное занятие в жизни. Его тело стареет и уже не может делать то, что двадцать лет назад. Но он сам, внутренне, не изменился, не принял неизбежность физических перемен, не нашел ничего для себя другого. Поэтому и сложность для меня заключалась в том, чтобы показать эту обреченность. Он не может быть никем другим.
— Этот фильм стал как бы переломным моментом в твоей актерской карьере, разве нет? Ты сам это чувствуешь?
— Ты знаешь, когда я встретил Даррена Аронофски, он сразу сказал мне, «Работать тебе придется, как никогда в жизни. Ты будешь слушать и выполнять все, что что я тебе скажу, каждую F***ing мелочь». Я удивился и проникся уважением к этому парнишке ( little F****r, именно такое слово Микки употребил для первого впечатления от Аранофски), который сидит напротив меня и говорит со мной как с равным. И еще он сказал, что я получу не одну номинацию за эту роль. И я сказал ему «Окей, парень (опять F****r), давай!» И еще он добавил, что меня особенно разозлило: «Я не могу тебе заплатить.» (Общий хохот) Но ему пришлось бороться за то, чтобы я был в этом фильме, когда у него не было финансирования из-за моего имени, и я был заменен еще до того, как началась работа. И я, в общем-то, был уже согласен, потому что просто не мог подвести этого парня с его настырностью получить на главную роль только меня, вопреки всем препятствиям.
Я знал, что мне предстоит многим пожертвовать для этой роли, что будет очень много тяжелой физической и не менее тяжелой эмоциональной и психической нагрузки, и за все это мне еще толком не заплатят. Конечно, я не прыгал от восторга, когда он заявился опять и сказал, что добился своего, и меня утвердили на роль. Для меня все это было больше «неприятностями на мою собственную задницу», чем возможностью перелома в карьере... (хохот) То есть, на самом деле, конечно, там было понемногу и того и другого... Но в итоге все это окупилось... и я знал, что все это окупится уже после первой недели съемок. Даррен чертовски талантливый парень, он знает точно куда идет, если собирается сделать первый шаг. Я теперь знаю, что вряд ли найдется много актеров «звездного» масштаба, которые смогли бы с ним работать. Он просто значительно умнее большинства и урабатывает тебя насмерть, и сразу ставит условие, что это он —(f***ing ) босс, а не ты, какой бы «звездой» ты себя не считал. Я знаю много людей, которые не стали бы работать с ним ни за какие деньги. А я лично пошел бы может быть даже и опять бесплатно. Мне нравится, как он подталкивает тебя, заставляет пройти немного дальше, чем тебе бы хотелось в какой-то момент, как эмоционально так и физически... он как тренер в футбольной команде... если у него на тебя надежда, то ты будешь пахать и потеть больше других, но в итоге именно ты будешь основным составляющим победы команды.
— Ты знаешь (начинает Джованна)...
— А ты знаешь Софи Лорен (неожиданно прерывает ее Микки)?
— Знаю, конечно, знаю (радостно кивает Джованна)
— И как она, по-прежнему, хороша?...
— Да, хороша, она такая очень милая... (медленно и основательно выговаривает Джованна
— И задница у нее такая же крутая... (не дает ей договорить Микки)
(Мы просто падаем со стульев от смеха)— Ну хватит вам, чего развеселились так? (это уже к нам всем) Давай, дорогуша, твой вопрос, не обращай на них внимание...
— Что ты думаешь о комиксах?
— Я безразличен к комиксам. И фильмов не смотрел...
— Даже «Город грехов»?
— Нет... (отворачиваясь, явно теряя интерес к разговору). Это не моя «чашка чаю»
— А что «твоя чашка чаю»?
— Как тебе сказать, но не комиксы, это точно...
— А из фильмов?
— Порно... (общий хохот)
— Ну это все любят (вворачиваю я, и тут Микки смеется тоже и говорит мне, что я «sweetheart», и вру не очень неубедительно)
Пресс-агент студии прерывает наш веселый разговор... Пора Микки и к другим... Он всем нам шлет воздушный поцелуй, обнимает и меня за плечи коротенько так, поскольку я подворачиваюсь под руку в надежде попросить сфотографироваться, но пресс-агентша меня оттесняет и уводит Рурка. Такой вот получился у нас занятный круглый стол... затронули много разных тем.