— Форест, почему вы согласились на роль, ведь это первый крупный проект Мигеля Сапочника?
— Мигель позвонил мне, и мы поговорили и фильме. Мне понравилось его видение. Да и вообще, я работал со многими дебютантами. С ними часто бывает интереснее — они очень страстно относятся к тому, что делают, многие маститые режиссеры теряют эту страстность. Я предпочитаю работать с разными режиссерами — и независимыми, и крупными, снимающими блокбастеры. Каждый режиссер говорит на свой голос. Мне интересно знакомиться с другим голосом, даже если я могу быть не согласен с ним.
— Вы не разочаровались?
— С Мигелем оказалось интересно работать: на площадке он дает первый толчок для вдохновения, отправную точку для создания персонажа. Это может быть клип, музыка, обсуждение того, как сцена будет выглядеть в деталях, он дает представление о мире, который мы должны создать… А дальше позволяет тебе самому решать, что делать с этими знаниями. Если режиссер дает актеру возможность построить своего персонажа практически от начала и до конца — то я буду только рад работать с ним.
—
А вообще, будущее, которое вы создали в фильме, выглядит весьма правдоподобно…
— Мигель изначально не хотел делать далекое будущее, в которое трудно поверить. Даже наши костюмы вполне современные, а не фантастические. Наши с Джудом кевларовые жилеты, такие и сегодня не в новинку. Наша обувь — самая обыкновенная обувь, такую носят и сегодня. Наша машина — это немного измененный «Фольксваген». Мы хотели быть впереди сегодняшнего дня лишь на пару шагов, чтобы вам было проще поверить в историю.
— Вы довольны работой с Джудом Лоу?
— Я думаю, главное, что между нами на площадке сложились отношения. Химия, простите за клише. Мы полностью доверяли друг другу. Мы тренировались и репетировали шесть недель, и у нас было время приглядеться друг к другу, понять, что за людей мы играем, прежде чем приступить к съемкам.
—
А вы встречали настоящих потрошителей, людей, которые отбирают у людей дома, машины?
— О, нет, слава богу, мне не приходилось сталкиваться ни с теми, кто отбирает дома, ни с теми, у кого отобрали дом.
— Ваш фильм о финансовом кризисе, о том, что все рухнуло из-за неумеренных аппетитов клиентов банков, берущих кредиты?
—
Он о многом, и о мировой системе финансов, и об американской системе здравоохранения. Это фильм о дружбе. И о потрошителях, которые работают на корпорацию и отбирают неоплаченные органы. И больше — о том, что один из друзей просыпается однажды и видит свою жизнь иначе.
— А ваш герой делает то, что он делает только потому, что это его работа?
— Наши герои выросли вместе, они прошли войну, и, вернувшись домой, им пришлось решать, что делать дальше в жизни. Это вопрос, который людям часто приходится решать: что делать, если они ничего не умеют, они могут только быть солдатами? Как им вернуться в общество? В фильме они нашли способ делать то же, что они делали на войне, только и всего.
— Вы когда-то сказали, что для того, чтобы сыграть роль, вам нужно найти что-то в себе самом, что вашего в этой роли?
— Дружба, глубокая привязанность к другу. Прощение, оправдания своего поступка, которые он ищет у самого себя в финале. Да и потом, они же во многом обычные люди – они ходят в бар, слушают музыку, выпивают, ужинают.
—
Но в итоге дружба такая странная получается…
— Я думаю, о ней можно сказать как об обычной дружбе двух людей. Мы взрослеем, у нас меняются жизненные обстоятельства, появляются семьи, дети, дом, и в какой-то момент дороги друзей, когда-то шедших вместе, расходятся в разных направлениях. И мой герой, Джейк — из тех, кто хочет жить в мире, который ему хорошо знаком, он не хочет перемен и не верит в них. Он думает, что поступает правильно, он хочет оставаться рядом с другом, он боится, что их дружба и установленный порядок изменится. Он боится потерять смысл своей жизни.
— Какая сцена была для вас самой сложной?
— Это смешно, но та, которая в итоге не вошла в фильм. Когда мы с Джудом плавали на лодке. Было ужасно холодно, и дул сильный ветер. Это было тяжело физически, потому что на корабле было, конечно, некомфортно. Если вы хотели услышать от меня, что тяжелыми были тренировки, то я вам этого не скажу. Я отлично провел время на площадке, у нас была отличная команда, так что мы получали только удовольствие от работы.
— А вы бы показали «Потрошителей» своим детям?
— Да они смотрят далеко не все мои фильмы. Да и нет у меня таких уж ужасных фильмов. Если они захотят посмотреть «Потрошителей» — пожалуйста. «Последний король Шотландии» – почему бы и нет? У меня есть и просто замечательные фильмы для них, «Там, где живут чудовища», например. Хотя, пожалуй, мне бы не хотелось, чтобы они видели «Точку обстрела».
—
Вам удается оберегать свою частную жизнь от любопытных?
— Да, хотя меня часто узнают на улицах, и вы не поверите — в Китае больше всего! А так как я снимался в разных фильмах, меня узнают и взрослые, и дети, и хиппи и консерваторы. Но я живу обычной жизнью. У меня есть семья, дети. Не знаю, насколько моя жизнь закрыта. Но мы так же как вы играем в футбол, делаем барбекю…
— Вы сняли несколько фильмов в качестве режиссера, ищете роли, которые вам больше никто не предлагает?
— Для меня главное не то, где ты находишься относительно камеры, а то, что обе работы дают мне возможность рассказывать истории. Я очень люблю рассказывать истории.
— А в апреле я, надеюсь, начну съемки своего фильма. Это будет фильм о Луи Армстронге, я сам сыграю главную роль. Пока у меня такие планы на будущее.
— Стоит нам ждать сиквела «Потрошителей»?
— Почему бы и нет, никогда не знаешь, куда история завернет. Но не знаю. Не знаю.