- Я люблю тебя, чувак.
- А я тебя, дружище.
- А я тебя, крендель.
- А я тебя, бромантана.
- А я тебя, перец.
- А я тебя, брателло-чувачелло.
- Люблю тебя, мучачо!
- Люблю тебя, чикапусик...
Из кинофильма «Люблю тебя, чувак», автор русского текста и режиссер дубляжа Всеволод Кузнецов.
Всеволод Кузнецов знаком любому, кто хотя бы ненадолго включал телевизор или бывал в кино. Его голосом говорит и Нео («Матрица»), и Бенджамин Баттон («Загадочное дело Бенджамина Баттона»), и Дракула («Ван Хельсинг»). Именно он смог донести до зрителя безумный словесный торнадо Криса Такера в «Пятом элементе». И, наверняка, у каждой первой зрительницы сериала «Части тела» разорвалось сердце на сцене, в которой доктор Трой голосом Всеволода Кузнецова шепчет на ушко своему приемному сыну: «Помни меня»…
— Всеволод, а у вас какие кинороли самые любимые?
— Мне очень нравилось работать над фильмом «Знакомьтесь: Джо Блэк». Сам фильм не слишком хорошо был принят критиками в США, хотя у нас в стране, я знаю, его многие любят. Мне страшно понравилось, как Брэд Питт в нём существовал. Я даже специально фильм заранее просмотрел, чтобы внутренне роль по полочкам разложить и понять то, что Питт сыграл.
— Еще меня актерски покорил Онегин Рэйфа Файнса из одноименного фильма. С этим фильмом вообще было очень интересно работать: мы, например, с нашим замечательным режиссером дубляжа Ярославой Турылевой к монологу из писем к Татьяне, которые в оригинале закадрово звучат, естественно, в прозе, специально подбирали оригинальные кусочки в стихах. Многие в нашей стране «Онегина» ругают, но ирония ситуации в том, что наши с вами современники и соотечественники никакого «Онегина» не сняли. А Файнсы в своей трактовке оказались на удивление близки к Пушкину. Перед озвучанием я перечитал роман и обнаружил, что трактовка роли Рэйфом Файнсом ничуть не идет вразрез с Пушкиным. У него связующей темой была: «когда же черт возьмет тебя» в контексте «когда же он придет за мной» - здесь и продажа души, и борение, - и у Пушкина всё это есть. Это очень интересно.
— В фильме «Люблю тебя, чувак», вы являетесь автором русского текста. Все смешные прозвища, которыми Питер и Сидни награждают друг друга — это ваша находка или рекомендация прокатчика?
— Часть прозвищ — придумка переводчика, часть — моя. «Чикапусик» придумал я — как-то случайно родилось. Заказчикам понравилось, попросили это слово и на поздравление в небе вставить.
— А бывает, что шутка не «попадает в аудиторию»?
— Наверняка, бывает, только не всегда об этом можно узнать. Но я стараюсь смотреть свои фильмы в кинотеатрах, чтобы и реакцию зрителей услышать, и какую-то работу над ошибками для себя провести.
— А вы как-нибудь за лингвистическими трендами следите? За интернет-мемами, например?
— Я книжки читаю, общаюсь с разными людьми, консультируюсь… Например, я делал текст к одному из «Американских пирогов» и мне нужен был сленговый синоним слова «трахаться». Так я многих молодых людей замучил вопросами, как еще об этом говорят. В общем, ничего мне особо не понравилось из предложенного, и в результате я придумал свое слово «чпокаться» - «чпокнуться».
— А как зритель вы кино любите?
— Конечно, люблю! И кино, и театр.
— Вы еще и в театре успеваете работать?
— Я по профессии актер театра и кино. На заре своей карьеры (в начале 90х) проработал во МХАТе у Татьяны Дорониной два с половиной года. закончил ассистентуру в Щепкинском училище, преподавал там же мастерство актера на курсе своего учителя Юрия Соломина. Но времена были тяжелые, пришлось уйти на «вольные хлеба» и стать свободным художником. С тех пор занимаюсь разными аспектами нашей профессии.
— В качестве зрителя кино часто смотрите?
— Не так часто, как хотелось бы. У меня собралась огромная стопка нетронутых фильмов, которые хотелось бы либо пересмотреть, либо просто посмотреть. Но, к сожалению, из-за того, что много работаю и нужно уделять время детям, так до некоторых фильмов руки и не доходят…
— А какие у вас любимые?
— «Однажды в Америке». Один из самых любимых. Какие-то наши старые комедии, гайдаевские фильмы, «Ирония судьбы…» - в общем, много.
— Иностранные фильмы как смотрите? На языке оригинала или на русском, с озвучкой?
— На самом деле, в том виде, в котором удается посмотреть. Я не занимаюсь специальными поисками фильмов только в закадровом переводе или только в дубляже… В каком получается, в таком и смотрю. Если дубляж – то дубляж. Если закадровый перевод — то закадровый перевод.
— А вот мы часто сталкиваемся с тем, что люди делятся на два вида…
— Скорее, на три…
— Вот и не удалась попытка во второй раз вспомнить про Серджио Леоне. Да. На тех, кто предпочитает смотреть фильмы на языке оригинала, на тех, кто любит только закадровый перевод, чтобы и слышать русскую речь, и настоящий голос актера, и тех, кто предпочитает дубляж, чтобы не мучиться над тем, правильно ли перевели какую-нибудь фразу или нет.
—
Я думаю, все три варианта просмотра кино имеют право на существование. Потом, нужно понимать, что во всех трех будут небольшие потери перевода по сравнению с оригиналом. Если вы идеально знаете оригинал и смотрите на английском языке – ради Бога! А во всех остальных вариантах – что с субтитрами, что в закадровом переводе, что в дубляже — всегда будет существовать условность перевода, потому что всегда есть вещи, которые невозможно адаптировать — просто физически не впихнуть ни в дубляж, ни в те же субтитры, ни в тот же закадровый перевод. Поэтому лучше воспринимать кино таким, какое оно есть. Некоторых оголтелых людей, которые кричат, что вот только так и не иначе нужно смотреть фильмы, я не очень понимаю.
—
Еще не очень понимаю, зачем нужно сидеть и сравнивать две звуковые дорожки, как делают некоторые дотошные исследователи качества перевода. Ни как актер, ни как обыватель не могу понять, для чего человек сидит, переключает дорожки и сравнивает: вот здесь так сказали, а здесь вот так, насколько по интонации верно все передано… Мне кажется, у таких людей не очень с психикой нормально. Либо у человека накоплено такое огромное количество желчи, что она требует выплеска. А, может, человек просто не любит кино, но ему хочется показать себя знатоком. Я убежден, что если человек кино любит, то он допускает и принимает все эти условности адаптации, потому что кино, в общем, само по себе условно. А перевод – и подавно. Вот, например, огромное количество книг по-разному переведено разными переводчиками. Взять хотя бы интерпретации Пастернака и Лозинского того же «Гамлета». Шекспир не писал так, как перевел Пастернак. В английском все грубее и не так поэтично!
— Короче, не понимаю людей, которые убеждены, что дубляж — зло. Во-первых, не судите, да не судимы будете. Во-вторых, убежденность в своей правоте у многих ценителей больше похожа на мессианскую проповедь. А когда кто-то за нас определяет, хорошо, а что нет, и к тому, что плохо, выражает крайнюю нетерпимость, то как раз именно такое мессианство и может привести к очень большим заблуждениям и бедам. Кстати, фашизм начинался с того же.
— Всеволод, если вернуться к вашим ролям… Долго приходится готовиться?
— К ролям? Не помню, говорил ли это мой учитель, Юрий Соломин, или он кого-то перефразировал: «Пять минут и всю жизнь». Вообще, я стараюсь просматривать роли заранее, чтобы понять, что актер делает. По Станиславскому: кто, когда, откуда, почему.
— А сама работа по озвучанию обычно много времени занимает?
— В Москве самым долгим проектом по озвучанию был фильм «Мюнхен». Его мои коллеги озвучивали сорок дней. Обычно этот процесс происходит быстрее. Вообще озвучка занимает много времени как правило в случае каких-нибудь особых проектов. Либо это проекты, к которым заказчик проявляет пристальное внимание, либо в случае, когда озвучка делается по еще не домонтированному варианта фильма — этом случае как правило всегда будут переделки, дописи… Лично я с этим столкнулся на работе над вторыми «Трансформерами». Тогда как раз из какой-то голливудской студии похитили «Росомаху», и из-за этого меры по обеспечению безопасности «Трансформеров» были чрезвычайными: мы озвучивали практически черный квадрат, на котором иногда появлялись лица. Иногда совсем было не понятно, что в фильме происходит и где. Некоторые английские слова можно было по-разному трактовать в зависимости от ситуаций, например, «come on» — это и «давай», и «пошли». Так же «up» – это и «вверх», и «поднимайся». Словом, не видишь экран, не видишь мизансцены. С нами находился представитель студии, и даже ему не показали фильм заранее. Единственное, что спасало - он переписывался с коллегами, выяснял, что на экране должно происходить. Потом фильм перемонтировался несколько раз на самых последних стадиях. Переставлялись местами куски, что-то добавлялось, что-то убиралось... В результате, картинку мы только на премьере увидели. А озвучивали большей частью по звуку, иногда практически вслепую. И вы можете себе представить, что в таких условиях, не очень-то просто показать нормальные человеческие взаимоотношения персонажей. Я, конечно, думал, что будет хуже, но получилось достаточно прилично.
— Часто с такими ситуациями приходится сталкиваться?
— Первый раз это было со второй «Матрицей» — она была зашифрована. То же повторилось и с третьей. С первой вообще никаких проблем не было, потому что никто не думал, что она станет таким культовым фильмом. Вторую и третью охраняли, и там тоже был «черный квадрат», на котором были видны только губы. Тоже было не понятно, где что происходит.
— Еще бывают некоторые проекты, которые по-другому шифруются. Применяют разные техники для защиты: иногда, например, в звуковую дорожку вклеивают посторонние шумы или постоянный зумер. Представьте: вам присылают версию для озвучки, а параллельно там идет какое-то «у-у-у-у-у» на протяжении всего фильма. В принципе, это, конечно раздражает тех, кто с этим материалом работает. Но можно привыкнуть. Работать-то надо. Другого варианта нет.
— Бывают и достаточно нормальные копии — тот же последний «Гарри Поттер». В версии, которую мы озвучивали, только некоторые спецэффекты зашифровали – например, где мост падает. А все остальное было нормальным.
— А есть какие-нибудь работы ваших коллег, которые вам безумно нравятся или, наоборот, раздражают?
— Раздражает — вряд ли. Может не нравиться, что, например, не очень подходит голос ко внешности актера на экране или в исполнении чего-то не хватает. С другой стороны, зная, как обычно все у нас происходит, я понимаю, что наверняка во время озвучки студия столкнулась с какой-нибудь проблемой. Например, часто бывает, что ты хочешь конкретного актера на конкретную роль, либо — второго кандидата, но получить ты их не можешь, потому что оба человека заняты. А фильм обычно делается в определенные сроки, поэтому, если есть возможность ждать нужного тебе человека — ты ждешь, нет — приходится брать другого человека, который подходит хуже, но является единственным вариантом. Такова производственная необходимость.
— Есть люди, которые по-актерски мне не очень нравятся, но с ними я и не работаю как режиссер. А если человек мне нравится как актер, то какими бы ни были наши взаимоотношения, я постараюсь пригласить именно его.
— Что приходится делать чаще — быть режиссером или актером?
— Знаете, последнее время, как-то волнами все происходит. Как режиссер я могу себя и на роль назначать, и затыкать собою дыры, которые возникают, например, когда смена заказана, время назначено, а артист не пришел (показывает характерный жест пальцами у горла). Ну, разные бывают ситуации у людей, не только связанные с питьем. Как правило, времени вызывать кого-то другого не бывает, поэтому приходится подставлять к микрофону себя. Другое дело — когда другие режиссеры меня зовут как актера. Но, когда я еще не был режиссером дубляжа, само собой, ролей было больше, чем сейчас.
— Я же не только дубляжом занимаюсь, я же еще и разные программы на телевидении озвучиваю. В документальном кино работаю, снимаюсь в телепрограмме «Афинская школа» для канала «Культура». Это передача про древних философов – и материал для меня интересный, и съемки проходят в исторических местах: в Италии, Турции, Тунисе, Иордании…
— А какая у вас была первая большая кинороль?
— «Люди в черном». Уилл Смит. Его мне доверила Ярослава Турылева, мой учитель в большом дубляже. Потом был Винс Вон в «Парке Юрского периода-2». После этого был «Пятый элемент».
— У вас есть какие-нибудь секреты или специальные методики, позволяющие лучше вжиться в роль?
— Нужно понимать, что ты говоришь, и что играет актер. И если ты этого не понимаешь, то дальше, идти не нужно. Для меня главное — не текст, а что за ним стоит. Что человек думает… То есть, играется не текст, а то, что за ним. Ведь и в кино, и в театре, хороший актер играет как правило не каждую фразу отдельно, а — кусками, в которых есть свое сквозное действие. Другое дело, что каждому актеру нужно, чтобы время от времени с него снимали стружку — здесь нужен режиссер, который направлял бы актера, такой режиссер, которому ты доверяешь. Мне, например, часто актеры говорят: «Давайте еще дублик сделаем!», а я им: «Не надо!». Потому что как актер я понимаю, что я готов пробовать бесконечно. Сделать можно и десять разных дублей, и сто, но все равно нужно выбирать один. Поэтому, если меня как режиссера второй дубль устраивает, то я его беру, и не делаю еще девяносто восемь.
— Какая игра вам дается труднее — только игра голосом или игра всем собой?
— Когда ты играешь голосом, ты же не думаешь: «А вот здесь я вот так сынтонирую». Ты играешь не голосом, а собой. Ты сам - инструмент. Тебе нужно знать, где у тебя какая «кнопочка» нажимается. И в зависимости от того, что происходит там, на экране или на сцене, ты уже действуешь соответственно ситуации. И там, и там есть свои сложности. Другое дело, что многие актеры театральные не могут озвучивать в принципе. Даже – самих себя. Примеров – тьма. И в то же время, очень многие из тех, кто занимается озвучанием, в силу уже внешних данных, например, не получили бы те роли в театре или кино, которые они озвучивают. Вот мне бы никогда ни в театре, ни в кино, не удалось сыграть такое количество ролей.
— Из последних работ есть любимые, которыми можете гордиться?
— Мне очень нравилось работать с «Бенджамином Баттоном» — режиссером, и исполнителем, но я, к сожалению, не видел конечного варианта. Хотя работать было очень интересно. Мы старались, вкладывали свои души.
— Вы же Брэда Питта не всегда же озвучиваете?
— Конечно, нет!
— А как происходит выбор актера на роль?
— Все зависит от прокатчика. Есть часть заокеанских прокатчиков, которые просят на пробы актеров, и мы им высылаем по три человека на роль, а они уже выбирают сами. Но есть фильмы, к которым такого пристального внимания со стороны заказчика нет, и тогда выбирает режиссер дубляжа на свое усмотрение. Иногда, если он не уверен, то он проводит пробы.
— А вы прикидывали, сколько фильмов вы делали?
— На КиноПоиске же есть фильмография. Там не все, кажется, но большая часть — точно.
— Из фильмов, которые сейчас в прокате, вы над какими работали?
— Сейчас так получилось, что эти фильмы я озвучивал как актер в разное время, а вышли они практически в одно: «Жена путешественника во времени», «Формула любви для узников брака» и «История вампира». А про другие фильмы пока не могу говорить — нельзя.