Нехитрая философия упакована в замечательную обертку: красивые пейзажи и придуманные миры, меняющий актеров до неузнаваемости грим, прекрасная музыка и звезды мировой величины, играющие сразу по шесть персонажей. Ловко придуманные монтажные переходы позволяют историям перетекать из одной в другую, словно зритель идет по галерее, открывая одну дверь за другой. Да еще и Хью Грант в роли каннибала в боевом раскрасе.
1 и 2 ноября Вачовски и Тыквер вместе с актерами «Облачного атласа» посетили Москву, где охотно рассказывали о том, почему решили заниматься именно «Атласом» (все трое влюбились в книжку) и на какой философии строится их творчество (сыпали цитатами из Шопенгауэра и Сартра), а также признавались в любви друг к другу и к актерам. КиноПоиск собрал самые интересные высказывания режиссеров «Облачного атласа» за время их пребывания в российской столице.
О верованиях и актуальности для России
Лана Вачовски: В фильме огромное значение играет то, во что ты веришь. Ты можешь выбрать, верить ли в то, что твоя жизнь — это цепочка событий, каждое из которых влияет позитивно или негативно на будущее мира, или не верить в это. Когда Том Хэнкс в образе Айзека Сакса говорит о верованиях, он говорит: «Верования — сила, которую следует понимать так же, как мы понимаем теорию относительности». Это силы, которые определяют течение твоей жизни. Думаю, сейчас мало стран на свете, которые бы так же остро, как Россия, стояли перед вопросом выбора системы верований. Поэтому мне очень любопытно, как воспримут фильм в России и что вообще будет с Россией в будущем. России предстоит как нации исследовать свою систему ценностей и ответить на вопросы: что означает правительство, что оно должно делать? И от этого будет зависеть дальнейшее будущее страны. А каждый отдельный человек сталкивается с вопросом собственной идентичности: кто я в этом мире, какое имею к нему отношение? Когда вы спрашиваете себя об этом, вы неизбежно чувствуете связь с чем-то большим.
О фильме как о продукте своего времени
Лана Вачовски: Был бы этот фильм таким же, сделай мы его 20 лет назад? Нет, скорее всего, нет. Был бы он таким же, сделай мы его через 20 лет? Вряд ли. Произведение искусства всегда имеет дело со спецификой места и времени. Чтобы понимать произведение искусства, вам необходимо воспринимать его как современнику. Но я думаю, что связь между местом и временем и произведением искусства тоже существует. Мы даем жизнь произведениям искусства именно тогда, когда мир готов их воспринять. Кто-то может сказать: мир не был готов к кубизму. Но он в любом случае был готов, ведь он произвел его. И уникальность «Облачного атласа» возможна только в связи с настоящим.
О нелинейной структуре
Том Тыквер: Что нам нравится в этом проекте, так это то, что поиск смыслов не прекращается, постоянно находишь что-то новое, это бесконечный процесс. И еще что нас очень интригует, так это то, что при нелинейной структуре история все равно читается как единый сюжет, в ней вроде бы есть начало и конец, а в то же время конец легко может быть началом, а начало — концом. Смонтировано все тоже таким образом, что истории заканчиваются в прошлом, не имея окончания в будущем или имея какое-то другое завершение. И они все равно считываются. Это очень освобождает от линейного восприятия в принципе, дает возможность поставить под сомнение логические последовательности, что мне кажется полезным.
О связи фильма с общекультурным контекстом
Лана Вачовски: Идеям, описанным в книге и фильме, не одно тысячелетие, они все уже существовали в мировой литературе. Вы можете найти их снова и снова. Дэвид Митчелл, я уверена, читал «Мост короля Людовика святого» Торнтона Уайлдера. В словах Сонми есть фраза о любви как о мосте. Ой, подождите, как же звучит эта фраза?
Энди: Ты что, потеряла свою книгу? Ты же везде ее с собой носишь.
Лана: Да, я и правда везде ношу с собой книгу! А! Вот еще Генри Мелвилл (никакого родства с Германом Мелвиллом, автором «Моби Дика» — книги, которую мы считаем одной из самых важных в нашей жизни, хотя к нему тоже есть отсылки в фильме) в своей замечательной проповеди сказал именно так: «Ты не должен жить только ради себя». Он был борцом за отмену рабства и сказал, что, если ты совершаешь акт жестокости, эта жестокость вернется к твоим будущим поколениям сквозь время. Видите, та же идея, что и у нас, только 150 лет назад и в проповеди священника! Да и в греческих трагедиях есть эти мысли. Все они часть большого поиска нами себя и своего значения во вселенной.
О прошлом, настоящем и будущем
Том Тыквер: В фильме есть идея о том, что настоящее невозможно ухватить. Мы думаем о настоящем, но проходит мгновение, и это уже прошлое. Будущее тоже не ухватить. Получается, что в действительности никакого настоящего нет. Это всегда вопрос: как мы понимаем время? Наши отношения со временем довольно странные, и, главное, все три его состояния важны для нас. Не только прошлое определяет нас, но и будущее, даже будучи лишь проекцией.
"Мы не хотели полностью перенимать эту идею. Более того, мы хотели оставить простор для интерпретаций"
О родимом пятне в форме кометы
Лана Вачовски: В книжке более четко прописана идея о том, что одна и та же душа путешествует сквозь время. Нам это показалось даже забавным, что эта несчастная душа вынуждена снова и снова спасать мир. У этой души самая ужасная судьба на свете! Мы не хотели полностью перенимать эту идею. Более того, мы хотели оставить простор для интерпретаций. Можно сказать, что есть поступки и их последствия, а можно сказать, что есть бесконечный круг кармы.
Нам больше всего нравится идея о том, что комета — знак некоего шанса, который выпадает ее носителю. Если у него найдется смелость принять этот вызов судьбы, то он может помочь созданию лучшего мира. Поэтому комета — это лишь возможность изменить мир, ведь неважно, работаешь ты в «Макдоналдсе» или в Белом доме, но эта возможность всегда существует. Всегда есть приглашение к участию в строительстве лучшего мира. Комета просто о нем напоминает.
О сходстве «Беги, Лола, беги» и «Матрицы»
Том Тыквер: Эти два фильма вышли в Америке с разницей в пару-тройку недель. Эти картины разделяют одни и те же идеи. Это мысли о том, что фильм может одновременно быть источником удовольствия, развлечением, оригинальным применением киноязыка и служить источником вдохновения, быть пищей для ума. Они исследуют схожие территории. Поэтому нам даже показалось, что мы посылали друг друг сигналы своими фильмами. Вплоть до каких-то деталей. Если помните, в «Матрице» есть момент, когда Нео умирает, Тринити склоняется над ним и возвращает к жизни. Так вот эта сцена снята абсолютно так же, как похожая сцена в «Беги, Лола, беги», когда Лола склоняется над умирающим Манни. С Вачовски мы родственники, хоть у нас и разные матери! Мы просто обязаны были сделать что-то вместе.
О влиянии на зрителя
Энди Вачовски: К нам подходят люди, выросшие на «Матрице», и говорят: «Мне было 13, когда я посмотрел „Матрицу“, и это изменило мою жизнь». Думаю, среди тех, что участвовал в акции Occupy Wall Street, было немало людей, испытавших на себе влияние нашего фильма.
Лана Вачовски: Одна из идей киноискусства вообще — это установление связи между людьми и изменение их сознания, расширение кругозора, рост личности. Собственно, эта возможность влиять, вдохновлять и является одной из причин, по которой мы снимаем свои фильмы.
О трех режиссерах, снимающих одно кино
Том Тыквер: Честно говоря, мы никогда даже не задумывались об этом как о чем-то странном. Все сложилось само собой, это был естественный магнетизм, который мы не переставали ощущать с самого начала, как только начали писать сценарий. Три режиссера на одной съемочной площадке, ну и что?
О кино как о социальном виде искусства
Лана Вачовски: Кино нравится мне тем, что это социальный вид искусства, в отличие от литературы, живописи или музыки, где автор работает один. Создание фильма — это совместная работа многих людей, никто в одиночку не снимает кино. Режиссер, актеры, оператор, художник по костюмам, кастинг-директор — каждый, кто так или иначе участвует в съемках фильма, имеет значение. Если заменить хотя бы одного из них, то и фильм не будет таким же.
О самой сложной части съемок
Лана Вачовски: Мы вообще-то не любим выходить из дома или из студии, а тут нам пришлось выйти наружу, в мир. А еще мы снимали на корабле. Мы раньше никогда не бывали на кораблях.
Энди Вачовски: Да, а еще мы летали на вертолете, потом тряслись в машине по серпантинам Майорки, поднимались в горы. А когда мы снимали на корабле, море было неспокойным, актерам даже запретили выходить лишний раз на палубу. Мне казалось тогда, что каждая молекула моего тела вибрирует и все они движутся в разном направлении. Ужас!
О Томе Хэнксе
Том Тыквер: Том — великолепный актер. Как режиссер, он прекрасно знает все тонкости съемочного процесса. Он знает, как движется камера, что она снимает и будет снимать. Он играет так, как будто сам находится за камерой и все время следит за собой. Всего нескольких слов достаточно, чтобы он понял, что от него требуется.
О шести ролях каждого из актеров
Лана Вачовски: Эта мысль показалась нам очень органичной, связанной с моральной идеей книги об общей связи явлений, событий, людей. Этот ход с актерами стал очень удачным. Герои из разных историй очень похожи между собой, их истории резонируют, образуют собой некий хребет. Когда мы это увидели, мы сразу решили, что героев должны играть одни и те же актеры и в историях. Борец с рабством Юинг становится революционером Чангом — это же так логично!
"Мне нравится русская литература, потому что она работает именно с философскими идеями"
О псевдоинтеллектуализме и «Жизни и судьбе» Василия Гроссмана
Лана Вачовски: В Америке нельзя заложить в фильм даже одну философскую идею, чтобы тебя не начали тут же постоянно упрекать в псевдоинтеллектуализме и нью-эйджевской чуши. Фильмы ведь существуют не только для того, чтобы испытывать эмоции!
Мне нравится русская литература, потому что она работает именно с философскими идеями. Например, когда мы начинали работать над «Облачным атласом», я как раз прочитала роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба». Там есть интересные идеи, порой даже радикальные, революционные идеи о природе добра. Гроссман говорит о том, что быть смелым и добрым внутри своего племени — это самая простая и дешевая форма доброты. По-настоящему ты становишься человеком, когда способен защищать того, кто не похож на тебя, кто принадлежит к другому племени. Дэвид Митчелл в романе «Облачный атлас» развивает эту же тему. Нам нравится работать со сложными философскими идеями. Да, там есть и идеи о том, что любовь побеждает смерть, и это можно найти еще у древнегреческих писателей. И критики скажут: что за клише! Но они не станут разбираться, что случилось с этими героями, как они ведут себя дальше. Нужно заглянуть глубже, за поверхность. (В зале раздаются аплодисменты.) Вы такие милые!
Об истоках и новаторстве
Лана Вачовски: Мы не могли бы существовать без Сергея Эйзенштейна, Орсона Уэллса, Билли Уайлдера, Копполы. Благодаря им мы научились говорить на языке кино. Но мы не собираемся повторяться, воспроизводить то, что было сделано до нас. Надо двигаться дальше, стремиться к совершенству, искать новые способы рассказать историю. Да, мы любим давать отсылки. Я смотрела «Гражданина Кейна» около тысячи раз и могу по памяти восстановить каждый кадр. Нам хочется развивать киноязык, а не ностальгировать и заниматься ремеслом.