Главное событие Чеховского фестиваля — вскоре после гастролей труппа перестанет существовать.
Вчера Мерс Каннингем представил программу своей новой хореографии и, если никто не остановит его, сегодня ее повторит", — ехидствовал нью-йоркский рецензент в начале 50-х. В 1964-м, во время первых гастролей в Париже, труппу Мерса закидали помидорами и яйцами — причем зрители специально выходили из зала, чтобы купить еще "снарядов". А в июле 2009-го, когда после смерти хореографа было обнародовано его завещание, ахнул весь танцующий мир — 92-летний старец, давным-давно завоевавший весь шар земной и вспоминавший о парижских овощах с усмешкой, напоследок хлопнул дверью. Согласно его последней воле, сочинения Каннингема можно исполнять только в течение двух лет после его смерти. Потом созданная им труппа должна самораспуститься, а хореографические тексты впредь должны храниться в записанном виде в специальном фонде. Отсчет "двух лет" кончается вместе с 2011 годом: 31 декабря в Нью-Йорке, где в 1944 году Каннингем впервые показал сольную программу, можно будет в последний раз "вживую" увидеть его спектакли. Сейчас труппа, прощаясь, ездит по Европе; московская гастроль же станет одновременно и прощанием, и знакомством: Каннингем — единственный из великих хореографов ХХ века, чьи спектакли ни разу не были показаны в России. Итак, чего ждать от незнакомца?
Приготовьте уши: простой музыки Каннингем не выбирал. Он в основном работал с Джоном Кейджем (что был его спутником жизни на протяжении почти пятидесяти лет), но и другие композиторы, с которыми Мерс сотрудничал, были не более милосердны к любящим Чайковского балетоманам. Шелест и визг, капель и механические шумы. ("Вокалистка издает со сцены громкие стоны и звуки, напоминающие скрип" — написала лондонская Independent о спектакле "Xover"). Этот шум рисует Нью-Йорк остро и точно. Но… надо привыкнуть.
При этом музыка может показаться вам не совпадающей с движениями на сцене. Вы правы: она действительно часто не совпадает. Танцовщики Каннингема, с их птичьими повадками (засунуть голову под крыло и на секунду задремать на одной ноге, встрепенуться, сигануть через сцену, шарахнуться от партнера — и мгновенно создать дивный рисунок живой стаи), репетировали в полной тишине вплоть до самой премьеры. И уже на сцене впервые слышали свеженькую музыку. При этом Кейдж и Каннингем довольно долго увлекались китайской "Книгой перемен" — и музыка (равно как и хореография) собиралась из фрагментов путем выбрасывания монетки и строительства гадательной гексаграммы. Идея была, что случайность выше предопределенности.
Далее — не ждите никаких "историй" и никаких "главных героев": Каннингем не ставил сюжетные балеты, его интересовали только возможности тела в движении. Сумеет танцовщик запустить руки в одном ритме, а ноги в другом? Одну ногу согнуть, другой начать выписывать круги, при этом вытянув одну ладонь к зрителям, другой придерживая партнершу? А композиции часто строились так, что что-то важное происходило одновременно в разных концах сцены. Сначала взгляд мечется и зритель злится, потом успокаивается и выбирает для себя наиболее интересный фрагмент. Каннингем был буддистом — и учил публику смирению.
Чеховский фестиваль привозит нам не только Каннингема, но и Энди Уорхола и Роберта Раушенберга. Они оформляли спектакли труппы (Уорхол надул облака-подушки в "Тропическом лесу", Раушенберг нафантазировал урбанистический пейзаж в "Xover"). Нам представлены главные люди второй половины ХХ века в Америке — с доставкой на дом.
Три спектакля — история труппы: 1968, 1999, 2007. Взрыв городских звуков, случайные встречи и столкновения, фантастические развороты суставов. Нерв Нью-Йорка. Завоевавший его человек.
14–16 июня, на сцене Театра им. Моссовета
Предыдущая12Следующая