Инна Сухорецкая рассказала о своих последних ролях и любимом театре.
Вы дебютировали в спектакле экстремального экспериментатора Ивана Вырыпаева. И как вам это?Это было и странно, и весело, и интересно. Конкретного персонажа там у меня нет. Есть, скорее, маска, и она появлялась постепенно, по ходу репетиций. Ваня приходил, рассказывал анекдоты, которые сам сочинил, а мы просто пытались их пересказывать. Его интересовала природа юмора, смеха, в котором нет насмешки, издевательства… Вообще нет адресата. Такой парадоксальный смех, который возникает, когда мысли, сущности сталкиваются друг с другом, когда все само себя разоблачает. Появляется ощущение странного и смешного, в не обывательском смысле слова, устройства этого мира.
Вторая роль тоже неожиданная: в таком юном возрасте сыграть старуху…
Идея "Бабушек" (ср 8, чт 9 июня, 20.00) выросла из учебной работы. Мы тогда овладевали говором Красноярского края. Брали записи в Институте русского языка, слушали и пытались воспроизводить. Начали возникать какие-то характеры, истории. Решили делать спектакль. Когда поглубже погрузились в непридуманные истории своих героинь, охватил настоящий трепет, ответственность перед материалом. Когда слышишь рассказы этих людей, свои собственные слова кажутся тебе глупостью. Конечно, мы не можем играть того, чего не знаем. Но, мне кажется, в каждом человеке хранится какая-то особая память — этническая или генетическая. Мы стараемся понять это хотя бы в предощущениях. Показать что-то искреннее, наивное, чего сейчас в повседневной жизни очень мало. С другой стороны, мы не собираемся забывать, что это театр. В какой-то момент начинаем вести диалог со своими персонажами.
В "Практике" постоянной труппы нет. Вам удалось куда-то "устроиться" после института?
Официально, благодаря Дмитрию Крымову, я актриса "Школы драматического искусства". А душой принадлежу мастерской Олега Львовича Кудряшова. Мы продолжаем играть наши спектакли, любим их. Другого такого театра, в котором я бы хотела жить, нет. Я думаю, лучше быть в свободном плавании, чем бросаться куда ни попадя. Когда заканчивала ГИТИС, было немного страшно, потому что рефлексы срабатывают: из детского сада в школу, из школы в институт, из института — на работу, лишь бы зацепиться за какие-то стены. Но потом страх ушел. В конце концов, можно сняться в кино. Хотя бы просто ради денег, чтобы чувствовать себя защищенной. Во мне живут два отношения к профессии. С одной стороны, я понимаю, что нельзя себя воспринимать серьезно. А с другой, есть что-то сакральное в нашей профессии. И сакральность не во внешнем пафосе, а в ощущении своего пути, и все.
Анна Банасюкевич